Admin - i 0a3a4f30eeb528b3

Конечно же, на Земле уже не существовали многие анахронистичные ограничения для отношений мужчины и женщины, что было возможно при реально действующих в постоянном режиме мощных выверенных системах воспитания и просвещения. Александр осознал, что Виктория, встретившись с ним, с Александром Ивановым, поняла о нём и о себе самой очень многое и за истёкшие дни вполне могла намекнуть или даже чётко и ясно объявить семье, что только Александр войдёт в её ближний охраняемый круг и станет отцом её детей.

Александр догадывался и о том, что обладавшая чудовищной информационной восприимчивостью Виктория внутренне и внешне подготовила себя к ураганному взрослению до уровня пятидесятилетней женщины за каких-то несколько лет... При её сориентированности на безусловное выполнение основной задачи такое было абсолютно обязательным: никто с Виктории не снимал общей для всех женщин планеты задачи - три ребёнка, не меньше...

Три ребёнка... Вопрос стоял не об этом - большинство нынешних землянок с лёгкостью выполняли эту почётную женскую обязанность, но Виктория была из многодетной семьи, многодетной семьи на протяжении десятка поколений... А при её нагрузках рассчитывать на то, что собственных сил и энергии хватит на пять-десять детей, не приходилось. Оставалось сконцентрировать всё на троих детях... Как же был прав Гера Чхеидзе, когда в ходе того разговора поведал Александру об этом аспекте жизни и судьбы Виктории.

И вот эта цифра - "три" беспокоила Александра уже сейчас. Три ребёнка - при том, что несколько десятков предшествующих данному человеку поколений были многодетными, то есть насчитывали минимум пять детей - обуславливали возможность очень болезненного удара по его психике. Теперь Александр чувствовал уже совершенно не отстранённо силу этого удара по психике другого, теперь уже бесконечно дорогого ему лично человека. Гера Чхеидзе, мастер журналистики раскопал со своими коллегами многое, чтобы дать возможность ему, Александру Иванову глубже понять силу переживаний Виктории. Тогда понять ещё только теоретически, а сейчас - уже практически.

И это было ещё одной причиной решения Александра отказывать Виктории в близости. Если сейчас истощить её рождением троих детей, то в будущем - а женщины теперь могли безопасно и безболезненно рожать детей до стадвадцатилетнего возраста, Виктория ежегодно будет остро сожалеть о своей поспешности... И допустить к Викте - так он решил её называть, так как слышал такое имя от её отца. - подобное сожаление ежегодно - означало предельно быстро состарить её. Александр согласился с мнением Геры Чхеидзе - Виктория сама должна повзрослеть настолько, чтобы даже три ребёнка были для неё не приговором, не кармой, а лучшим, что было необходимо прежде всего ей самой, а не окружающим. Пусть будут три ребёнка, но эти дети будут желанны и необходимы самой Виктории и они будут у неё только тогда, когда она сама того захочет. Никакого насилия, никакого давления, никакого чрезмерного ожидания - так решил Александр.

Ничто так не старило человека, как психические и психологические перегрузки. Земляне теперь не боялись никакой тяжёлой работы, но - работы физической. Могучая психическая сфера ныне охранялась и оберегалась намного больше. И перегрузки здесь очень строго дозировались и обставлялись густым частоколом систем и мер безопасности... Потому Александр старался максимально сузить круг моментов, при которых Виктория могла предложить ему пойти на близость. И уже не сомневался в том, что Виктория недовольна его холодностью, но ведь её главная задача от этого не переставала быть главной...

Карпатский феномен, ключом которого выступала Виктория, тот самый феномен, который на полгода стал главной темой восьмидесяти процентов объёмов информации всех российских и украинских каналов и сетей, звал к себе и требовал от призванных очень многого. И Виктория, оказавшаяся волею обстоятельств в центре Зарева, торопилась отдаться не Александру, а этому феномену, в очередной раз в человеческой истории отдав себя ради других.

Хрупкая, хотя и статная, слабая, хотя и несгибаемо сильная, она с усилием балансировала на "лезвии бритвы", стараясь успеть везде и всюду, подарить свою, вне всякого сомнения, недолгую при таких условиях жизнь другим... И в том числе ему, ставшему неожиданно быстро не только охранником, но и другом.

Рассудительный Александр понимал, что пока большую часть его обязанностей будет занимать статус охранника и не строил иллюзий, но всё происшедшее заставило его о многом задуматься. Засыпая под звон курантов Московска, отбивавших полночь, он с немалым удивлением отметил, что ко многому уже готов...