Bill Browder - Red Notice (Russian Edition).

— Что?..

— Он умер, Билл. Погиб при пожаре вчера в своей квартире в Монако.

— При пожаре? Что ты говоришь?

— Я пока не знаю деталей... — Сэнди удалось взять себя в руки. — Полиция не раскрывает подробностей, а его жена Лили в состоянии шока. Как мы поняли, некий мужчина, один из ночных сиделок Эдмонда, инсценировал вторжение в дом, устроил поджог, и Эдмонд со второй сиделкой, спрятавшись в бронированной комнате, погибли — задохнулись от проникшего в помещение дыма.

У меня не было слов. Сэнди тоже молчал.

— Боже мой, Сэнди, — наконец произнес я. — Это страшная новость... Я так сожалею...

— Спасибо, Билл. Я еще позвоню, когда станут известны подробности. Я просто хотел, чтобы ты узнал это от меня.

Я осторожно и бесшумно положил трубку. Это была последняя капля. Я уже успел смириться с тем, что потерял Эдмонда как делового партнера, но он всегда был для меня не просто партнером. Эдмонд Сафра был моим наставником, образцом для подражания. А теперь его не стало.

16.

«Вторники с Морри» [1]

Девяносто девятый был худшим годом в моей жизни, и я надеялся, что новое тысячелетие изменит все к лучшему. Но Новый год наступил и прошел, а никаких улучшений на горизонте не предвиделось.

Вдобавок Москву покинули все мои знакомые. Обычно по четвергам мы играли у меня дома в покер. В лучшие времена — в середине 1997 года — ко мне приходило человек тринадцать друзей, но к январю 2000-го из всей этой компании в Москве остался я один, как последний пассажир у багажной ленты в аэропорту: все пассажиры разобрали чемоданы и разъехались по домам, а я стою один, смотрю, как со скрипом кружится и кружится лента, и чувствую, что багаж мой утерян безвозвратно.

В Москве я остался по одной-единственной причине: я дал себе слово во что бы то ни стало вернуть инвесторам потерянные в кризис деньги.

По идее, ситуация в посткризисной экономике делала эту задачу выполнимой. Фонд инвестировал в акции многих российских нефтегазовых компаний. Эти компании продавали нефть, получая доллары, а расходы свои оплачивали в рублях. Объемы их продаж остались на прежнем уровне, в то время как расходы из-за девальвации рубля снизились на семьдесят пять процентов. Иными словами, когда расходы компании снижаются, ее прибыль растет. Я прикинул, что в результате девальвации рубля прибыль компаний, акции которых находились в портфеле нашего фонда, увеличится — у одних на сто процентов, а у других на все семьсот. При прочих равных это должно привести к впечатляющему росту акций этих компаний на рынке.

Но вот только «прочих равных» не было.

До кризиса олигархи, которые владели контрольными пакетами акций этих компаний, по большей части старались вести себя более-менее справедливо по отношению к владельцам небольших пакетов акций. Почему? Да просто им хотелось получать так называемые «легкие деньги» с Уолл-стрит. В то время западные инвестиционные банкиры говорили им: «Мы поможем вам с деньгами, но не обижайте своих акционеров». Вот они их и не трогали.

Такая договоренность хорошо работала до дефолта и в какой-то степени держала олигархов в узде. Но после краха иностранные банкиры, которые так или иначе занимались российскими компаниями, были уволены, а оставшиеся поспешили заверить свое начальство, что о России слыхом не слыхали. Когда в 1999 году российские олигархи принялись обзванивать своих банкиров в поисках «легких денег», им попросту никто не ответил. В один день они стали изгоями, и путь на Уолл-стрит был заказан.

Девальвация открыла олигархам доступ к сказочной прибыли, а сдерживающие факторы исчезли. Теперь ничто не мешало им воровать с размахом. Действительно, зачем делиться прибылью с мелкими акционерами? Разве они это заслужили? Нет, конечно. От них ведь одни проблемы и никакой пользы.

Тормоза слетели, и олигархи пустились во все тяжкие. Началась оргия воровства, в дело шли любые средства. При полной атрофии правоохранительной системы изобретательность олигархов не знала границ: вывод активов, размывание долей собственности, трансфертное ценообразование, откровенное воровство денежных потоков компаний — далеко не полный репертуар.

Этой серьезной проблемой были озабочены практически все предприниматели в России. Но кроме меня в Москве, пожалуй, не находилось настолько безрассудных людей, чтобы открыто говорить о злоупотреблениях олигархов. Я заработал репутацию, выиграв борьбу за «Сиданко», и в начале января 2000 года меня пригласила выступить Американская торговая палата в Москве. Тема выступления — борьба с нарушениями принципов корпоративного управления.