Сергей Уксус - Путь к жизни

– Левый, ну как там твоя настойка называется, а? – веселился Щепка.

– Настойкой и называется, – бурчал полудварф.

– Знач, клятва на настойке! Во! – глядя на разошедшегося хуманса, какой‑нибудь чужак вполне закономерно заподозрил бы того в употреблении чего‑нибудь согревающего кровь, пронесённого под полой. – Так что ты, главное…

– …сам всё не выпей! – докончил трактирщик и, не давая говоруну продолжить, обратился к залу: – Ну что, всё на сегодня? Или ещё что решать будем?

– Караван скоро, – напомнили сразу несколько голосов. – Кто встречать пойдёт?

– Ещё нескоро, – тут же нашлись несогласные, на чём обсуждение вполне могло закончиться, если б не Гримгирд. Негромко – по его понятиям – прочистив горло, здоровяк подождал, пока установится тишина, после чего спросил, ни на кого не глядя и ни к кому не обращаясь:

– Что про некроманта говорить будем?

Молчание в зале мгновенно стало тягостным: стоит слухам о смерти старика просочиться вовне, и спокойной, по меркам долин, жизни придёт конец – соседей, вон, чуть не раз в двадцать лет захватить пытаются. То одних, то других, то третьих… Так что вопрос Садовода на самом деле значил немного иное: как дальше жить?

Люди обменивались взглядами, пытались найти ответ в своих кружках, на потолке, под ногами, но увы. Наконец сидевший у самой стойки широкоплечий дед допил остывший отвар, крякнул и, вытерев рот тыльной стороной ладони, поинтересовался:

– Слышь, Грим, а мертвяк что?

– Что что? – не понял великан.

– Он же ж, – начал объяснять дед, – этот… Сын Гельда‑то вроде как. Наследник. Этот… Как его…

– Почтенный Верга, – раздался вкрадчивый голос четвертьэльфа, – а вот скажи, пожалуйста, у тебя когда сын родился, он сразу стал кожу выделывать, а?

– Как это? – не понял Верга.

– Я про то, он сразу всё умел или ты его сначала учил?

– А сын‑то мой при чём?! – всё никак не мог сообразить широкоплечий.

– Да при том, седая твоя башка, – четвертьэльф, несмотря на молодой вид, возрастом кожевеннику не уступал, а то и превосходил и потому мог позволить себе говорить со стариком на равных, – что магов тоже учить надо! А кто мертвяка учить будет, а? Ты? Я? Он? – длинный тонкий палец с коротко остриженным тщательно отполированным ногтем ткнул в трактирщика и замер.

– Подземников просить надо, – глубокомысленно изрёк Щепка после недолгой паузы. – У них маг есть. Вот пусть нашего мертвяка и поучит.

– Ага! – немедленно раздалось угрюмое бурчание Левого. – Размечтался! Вот щас он всё бросит! И пойдёт… Спрашивать, сколько заплатят.

– А что такого? Дело же делать будет. Значит, и плата положена.

– А то! Кто платить‑то будет? Мертвяк? А ему зачем? Ему, наоборот, выгоднее, чтобы чужаки лезли. Он их жрать будет.

– А…

Гримгирд следил за разгорающимся спором, пытаясь сообразить, что именно в сложившейся ситуации кажется ему неправильным. Какое обстоятельство – очень важное обстоятельство! – и он, и спорщики упускают из виду? Оглянувшись, Садовод сначала наткнулся на такой же задумчивый взгляд трактирщика, а потом, ещё немного повернув голову – на насмешливый четвертьэльфа. Похоже, сосед и всегдашний соперник то ли догадался, то ли заранее знал, в чём беда, и сейчас просто ждал, когда особо буйным надоест драть глотки.

* * *

К великану Гельд не пошёл. Конечно, он уже не воспринимал указания отца‑создателя, как нечто совершенно неоспоримое, однако считал, что тот просто так ничего не говорил. И если сказано оставлять башню только по делу, значит, уходить нельзя. Как бы ни хотелось. Впрочем, мертвец не очень уж огорчился: в доме, то есть в башне, тоже оставалось великое множество интересного. Особенно на верхних этажах – в лаборатории, библиотеке и личных покоях. Последние притягивали сильнее всего: во‑первых, наверчено и накручено нитей Силы там было больше, чем даже в лаборатории, а во‑вторых… Во‑вторых, Гельд никак не мог сообразить, а для чего они ему вообще? Спальня с широкой кроватью под балдахином, какая‑то непонятная комната с большим столом и письменными принадлежностями, ещё одна – но просто с диваном и двумя мягкими креслами и, наконец, маленькая каморка без окон, отхожее место и комната для мытья. Спрашивается, для чего всё это тому, кто не спит, не ест пищу живых и не моется? Разве что под дождик попадёт. Или всё же надо? А зачем? Чтобы прилично выглядеть? А это как? И вообще!

В очередной раз отложив проблему на «потом, когда стану сильнее», мертвец, вспомнив настойчивость, с которой подопечная предлагала время от времени менять плащ, решил пока ограничиться периодическим лежанием в наполненной водой ванне. В конце концов, малыш, которого Ниссрита постоянно купала, хуже от этого не выглядел.