Валерий Карышев - За базар отвечу

К тому времени в кабинете появился еще один оперативник, поднявшийся снизу.

— А как же вы так быстро приехали? — сказал он, выдав этим, что он в курсе, что я сначала был в Центре международной торговли.

— Да вот так и приехал. За мою оперативность меня и уважают мои клиенты.

Самое главное для меня было то, что я смог сообщить своим клиентам, что у них есть адвокат. Это являлось важным психологическим фактором для них. Теперь они будут знать, что они не одни и что у них есть на кого опереться.

Когда я вышел из здания и направился было к своей машине, меня догнали два оперативника.

— Послушайте, мы хотим вам кое-что сказать. Вы знаете, у нас есть сведения, что вы связаны с организованной преступностью.

— Да что вы говорите?! — удивился я.

— А разве это не так?

— Конечно, я связан, но лишь в силу своих служебных обязанностей. А откуда у вас такие сведения?

— Мы запросили РУОП, — ответил оперативник.

«Да, — подумал я про себя, — меня уже записали в штатные адвокаты курганской группировки! Солоник, предыдущее дело с перевозкой оружия, а теперь я стал курганским адвокатом».

Это было совершенно безосновательное утверждение. Конечно, любые адвокаты обслуживают каких-либо людей, которые относятся к какой-либо группировке. Но совершенно нелепо утверждать, что если люди из Кургана, то они обязательно относятся к курганской группировке. Недавно зимой в одной из газет написали, что задержаны два преступника на улице Курганская в Москве.

И тут же журналисты причислили этих людей к курганской группировке. Хотя, как потом выяснилось, эти люди никакого отношения к этой группировке не имели.

Вернуться домой мне в этот день не удалось. Вновь позвонил Виктор и попросил встретиться с женой одного из задержанных. Через полчаса я уже был в условленном месте.

Жена задержанного попросила, чтобы я помог ей доставить продукты мужу. Это традиционная практика. Дело в том, что для любого человека, помещаемого в отделение милиции, совершенно не предусмотрено какое-либо кормление, потому что кормление более-менее возможно только в следственном изоляторе — СИЗО или ИВС.

Мы подъехали к отделению милиции почти в полночь. Я, посмотрев на окна второго этажа, увидел, что свет в них погашен. Значит, оперативники уже ушли. Через выходящего милиционера мы узнали, что задержанных поместили в камеры. Через того же милиционера мы договорились, чтобы им передали какую-то еду, соки. Заодно я узнал, когда будет следователь.

На следующий день в десять утра я вновь уже был в отделении милиции. Следователем оказалась молодая девушка лет двадцати пяти — двадцати восьми. Она проверила мои документы, посмотрела на ордер, выписанный юридической консультацией. Я поинтересовался у нее, в чем обвиняются мои клиенты.

— Они обвиняются в угоне автомашины, — сказала она.

— А можно мне посмотреть на протокол их задержания?

Она протянула мне лист бумаги — протокол. Из него мне стало ясно, что, со слов гражданина С., такие-то, то есть мои клиенты, были замечены на одной из стоянок вертящимися около одной из машин, которая через несколько дней была угнана с этой же стоянки.

— Ну, это не обвинение, — сказал я. — Это подозрение, не имеющее никакого юридического основания.

Она согласилась:

— Пока еще рано говорить о чем-то. Но следственные действия продолжаются. Сейчас мы проведем опознание с человеком, который видел их на стоянке. Если он их опознает, то мы их задержим на основании санкции прокурора.

— Хорошо, — сказал я. — Но я могу присутствовать на этом опознании?

— Конечно, — сказала следователь. — Это ваше право. Вы же адвокат.

Вскоре приехал пожилой человек — работник стоянки. На вид ему было лет пятьдесят-шестьдесят. Попав в отделение милиции, он, видимо, получил какой-то инструктаж у оперативных работников. Я мог предугадать, что они ему сказали: покажи на того-то и того-то. Тогда я решил их опередить. Я напомнил следователю, что при опознании должны присутствовать так называемые статисты, то есть совершенно посторонние лица, и человек, который должен показать на потенциальных преступников, должен этих людей выбрать из всех лиц, которые присутствуют на опознании. Она согласилась со мной.

Вскоре мы нашли таких посторонних лиц. Это были какие-то задержанные. Я опять попросил следователя, чтобы они были между собой схожими и одного и того же пола, и женщины, которые присутствовали среди этих статистов, не могут быть участниками опознания. Следователь вновь согласилась со мной, как мне показалось, постепенно раздражаясь от моей активности.