Валерий Карышев - За базар отвечу

— Да, действительно такие люди нами задержаны, — сказал он. — Но в настоящий момент я ничего не могу вам сказать. Сейчас я разберусь.

Он взял телефон и стал кому-то звонить. Это заняло у него минут пять. После этого он предложил мне выпить с ним чаю. Это был совершенно неожиданный жест с его стороны. Мне часто приходилось бывать в отделениях милиции, но чтобы начальник милиции незнакомому адвокату предложил выпить с ним чаю и поговорить, для меня было очень неожиданно. Потом я понял, что это был хитрый ход с его стороны. Мы разговаривали минут десять-пятнадцать на разные темы — о преступности, о милиции, о роли адвокатов.

Неожиданно у меня запищал пейджер. Я внимательно посмотрел на экран. Там было сообщение: «Ваших клиентов только что вывезли в отделение милиции на Ярославском шоссе». Теперь я понял, что начальник милиции ЦМТ специально пригласил меня выпить с ним чаю, чтобы дать возможность спрятать от меня задержанных.

Я тоже решил сделать хитрый ход и сказал, хлопнув себя по лбу:

— Господи, по-моему, я забыл закрыть машину!

Начальник отделения поинтересовался:

— А где вы ее оставили?

— Да возле гостиницы. Надо пойти проверить. Я скоро вернусь. Хорошо?

Я быстро выскочил, сел в машину и направился к Ярославскому шоссе. По дороге я позвонил с мобильного в справочную и узнал, где находится отделение милиции, куда их отправили.

Вскоре моя машина остановилась у отделения милиции. Я быстро подошел к дежурному и, чтобы не попасться в очередной раз на прием, который используется против адвокатов, решил разыграть из себя их коллегу-оперативника. Небрежным движением я вытащил мобильный телефон с антенной, повернув его так, чтобы казалось, что это рация, и совершенно спокойно, немного развязной походкой подошел к дежурному, сказав:

— Послушай, командир, куда доставили этих бандитов?

— Так их опера допрашивают, на втором этаже, — бросил дежурный, даже не спросив никаких документов.

Поднявшись на второй этаж, я, проходя мимо каждой комнаты, стал прислушиваться, где идет допрос. Но никаких громких разговоров я не услышал. А время уже было девять часов вечера, и практически во всех комнатах горел свет. Тогда я стал обследовать те кабинеты, из-под дверей которых не пробивался свет. Таких кабинетов было четыре.

Прислушиваюсь — никакого шума. Тогда я подошел к одному из щитов, прибегнув еще к одной хитрости. Я нажал на рычаг, отключив электричество в одном из кабинетов, и тут же вышел на лестницу. Вскоре дверь одного из кабинетов открылась, и в коридор вышел недоумевающий оперативник. Из другого кабинета послышался крик:

— Посмотри, может, опять пробки выбило?

Оперативник пошел к щиту. Я быстро прошел по коридору, делая вид, что ищу кабинет, и прошел в этот кабинет. Оперативник тем временем поднял рычаг, и свет зажегся. Я увидел, что в кабинете были двойные двери, поэтому я и не слышал разговора. За столом сидели какие-то испуганные ребята и несколько человек, при кобурах, которые активно беседовали с ребятами.

Не глядя на них, я вошел в кабинет и сразу представился: я адвокат такой-то по делу таких-то — указал на ребят, сразу показав тем, что у них есть адвокат. В их глазах сразу же блеснул луч надежды.

Оперативники не ожидали такого поворота дела. Один из них сказал:

— Послушайте, вы не имеете права сейчас с ними разговаривать!

— Это на каком же основании?

— Вы допускаетесь только с момента, когда в деле участвует следователь. Так вот, ваш следователь, вернее, их следователь, — поправился он, — в настоящее время свою работу закончил и придет только утром. А мы являемся оперативниками.

— Но вы же их допрашиваете!

— Нет, мы их не допрашиваем, мы с ними только беседуем.

«Да, вот оно, наше неравноправие, — подумал я. — Если за границей человека задерживают, то неважно, кто его допрашивает: оперативники, следователи, сыщики, какие-то другие лица, — всегда там должен присутствовать адвокат, и мы часто слышим в фильмах фразу: «Я не буду разговаривать, пока не приедет мой адвокат». У нас же все по-другому.

Оперативники могут разговаривать с твоим клиентом, могут запугивать его, чуть ли не применяя физическое или психологическое воздействие, а ты, адвокат, не имеешь права общаться с ним, а можешь только тогда, когда приедет официальный следователь. Это, конечно, неравноправное положение!»

— Хорошо, — сказал я. — Но могу я сказать несколько слов моим клиентам, раз уж я приехал?