Аладин Эль-Мафаалани - Парадокс интеграции. Почему успешная адаптация мигрантов приводит к новым конфликтам

Таким образом, успешная интеграция приводит к росту конфликтного потенциала, поскольку инклюзия, равноправие или повышение шансов на участие ведут не к гомогенизации жизни, а, наоборот, к гетерогенизации, не к большей гармонии и консенсусу в обществе, а к большему диссонансу и новому изменению правил. Вначале это конфликты, связанные с социальными позициями и ресурсами, со временем же пересмотру подвергаются социальные привилегии и культурные доминанты. Дезинтеграция идет рука об руку с социальными проблемами. Так, длительный запрет на участие в общем застолье приводит к росту антиобщественного поведения, криминала и насилия. Напротив, конфликты, порождаемые интеграцией, имеют принципиально другую природу – они не ухудшают, а меняют общество. Для сравнения: долгосрочная безработица – это социальная проблема, и она ведет к дезинтеграции, а спор между работниками и работодателями – социальный конфликт между двумя интегрированными частями, которые складываются в единое целое.

Речь пойдет прежде всего о конфликтах, вытекающих из интересов и ресурсов. Начнем с ресурсных конфликтов, которые в принципе не слишком сложны, потому что ресурсы распределять легче, чем интересы или социальные ценности, но и не так просто, поскольку ресурсы и позиции – ограниченный товар. Тот, кто хорошо интегрирован, – сильный конкурент на рынке труда, жилья, в системе образования и в доступе к топ-позициям. В состязательности в принципе нет ничего плохого, но она не ведет к гармонии – наоборот. То, что цены на жилье в городах, привлекающих людей, растут, связано, в частности, с тем, что туда едут мигранты, уже достаточно квалифицированные и платежеспособные, с высокими шансами на участие, а уже укоренившиеся становятся все более интегрированными. Поэтому имеет смысл лучше организовать и расширить строительный процесс. Также увеличение мест в образовательных учреждениях может снизить конкуренцию. Но когда встает вопрос о возможности занять топ-позиции, конкуренция становится острой. Каждая высокая позиция, которую занимает постмигрант, снижает шансы коренных жителей на карьерный рост, поскольку топ-позиции не могут сильно множиться. И то, что растущая потребность участия у людей с миграционным происхождением вообще может восприниматься как конкуренция, связано с тем, что некоторые из людей, уже сидящих за столом, не воспринимаются как свои. И тут мы поставлены перед проблемами конфликта интересов, которые принципиальнее и сложнее.

Хорошо интегрированные люди стремятся быть признанными и открыто заявляют о своих потребностях и интересах. Они хорошо самоорганизованны, они уверенно защищают собственные интересы и преследуют собственные цели, помогая обществу меняться. Но всегда есть те, кто сопротивляется таким изменениям. Глядя на это как бы со стороны, легко говорить, что и силы, двигающие общество вперед, и те, кто тормозит развитие, играют важную роль и, значит, их сосуществование оправданно. Но сам процесс для всех участников очень труден, с ним тяжело справиться, за ним следует разочарование. В итоге все зависит от того, как обращаются друг с другом обе стороны. Главное, чтобы само существование и потребности другой стороны не ставились под сомнение. Конфликты интересов просто не решаются, а возникают они, в частности, потому, что обе стороны находятся в тесной взаимосвязи, какой прежде не было. То есть конфликт не есть отражение раскола, потому что расколоть можно лишь то, что было чем-то единым, – он является признаком сращивания. Сращивание – болезненный процесс. Сближение рождает напряженность. Когда идет сращивание разных элементов, прежнее кажущееся или мнимое единство начинает распадаться. Правила поведения за столом и распределения мест подвергаются пересмотру.

Обычно все крутится вокруг признания и принадлежности. Люди с самыми разными корнями работают над идеей «Новые МЫ». Это заключенное в кавычки словосочетание отражает действительный смысл идеи – речь идет о движении в стране, где общество является миграционным, к новой отвечающей духу времени идентичности.

Стремление добиваться признания собственной ценности – значит добиваться и признания ценности языкового и религиозного многообразия, и также привлекать общественное внимание к дискриминационным практикам. Например, возникает простой вопрос, почему знание иностранных языков, международный опыт, долгое пребывание за границей столь значимы в обществе, но при этом исторические корни, межкультурный опыт выходцев из турецких или арабских семей так мало ценятся? Почему турецкий и арабский языки изучаются в университетах, но в школах оба этих языка не поддерживаются, а ведь у многих детей и подростков они родные? Поддержка многоязычия – улучшение знания как языка страны проживания, так и страны происхождения, если бы к этому приступили несколько десятилетий назад, принесла бы много пользы. Сегодня многоязычие поощряется потому, что в нем есть необходимость, и все больше прекрасно интегрированных людей выступают за языковое многообразие и всячески этому способствуют. То же самое можно сказать и о мусульманском религиозном образовании – подготовкой соответствующих учителей общество озаботилось совсем недавно. Разные языки и религии быстро продвигаются с периферии общества в центр. Таким образом все оказываются за одним столом. Это и есть интеграция.