Александр Рубцов - Нарцисс в броне. Психоидеология «грандиозного Я» в политике и власти

Посвящение, по сути, первого в жанре политической персонологии власти и психоидеологии труда памяти человека с Планеты людей Борису Юдину – это горизонт надежды на то, что наше общество, сколько бы препятствий ни стояло на его пути, сумеет пройти дорогу от безликой утилитарной культуры полезности к культуре достоинства, дорогу, по которой шел рыцарь культуры достоинства Борис Юдин, человек планеты людей с «нолем нарциссизма».

Надеюсь и верю, что произведение Александра Рубцова выполнит и свою психотерапевтическую сверхзадачу – поможет справиться с драконом нарциссизма, живущим в каждом из нас.

Работа над этой темой была начата серией статей, публиковавшихся в журнале «Форбс» в 2016–2017 годах под общей рубрикой «Политический нарциссизм в России». Со стороны журнала это был почти подвиг: не всякое элитное издание выдержит такой затяжной цикл на тему, нелицеприятную для власти, щекотливую для лиц и режима и при этом сильно отягощенную экскурсами в психопатологию и психоанализ, в философию сознания и общую теорию политического.

Однако при всей нагруженности наукой цикл получился все же достаточно журнальный и читаемый, и это отчасти понятно. К сравнительно доступной психологии с философическим уклоном у нас расположены не только среднеарифметические гуманитарии и самодеятельные интеллектуалы, но и нормальный обыватель. Это позволяет и в обычных изданиях щеголять словами и цитатами из трудных текстов, не опасаясь, что читать просто не станут. Погружаясь в специальный язык с его особыми глубинами и красотами, не чуждый здоровому нарциссизму человек «физически» ощущает, как он возвышается умом и духом и как чтение умной литературы сокращает ему опыты быстротекущей жизни.

Тем более живо интересуют публику разного рода расстройства личности, как и все «про психов». Попутно это раскрывает что-то в самом человеке, в его отношении к себе и другим – и это тот случай, когда самолечение не всегда противопоказано. Но с особой силой вся эта тематика интригует в связи с властью, политикой, а более всего – в связи с конкретными политиками, живыми и мертвыми. В октябре 2018 года на сайте «Радио Свобода» были опубликованы материалы пресс-конференции американского психиатра, профессора Калифорнийского университета Джеймса Фэллона, изучающего диктаторов и выдающихся преступников. Материал, называвшийся «“Он не способен сочувствовать”. Путин глазами психиатра», мгновенно набрал более пяти с половиной тысяч репостов в Фейсбуке, что много, если кто понимает.

После безвременного прекращения цикла в «Форбс» публикация такого рода материалов была продолжена в других массовых изданиях. Эти статьи составили второй и третий разделы нашей книги. Задним числом создается впечатление, что «по касательной» я уже давно только и писал о политическом нарциссизме в России – даже когда еще не начинал этой темой заниматься специально.

Наконец, работы, так или иначе затрагивающие тему политического нарциссизма, были опубликованы и в профессиональных изданиях – в электронном журнале VOX, в «Философском журнале», в «Вопросах философии». Это четвертый раздел книги. И в заключение раздела отдельный текст о проблеме «ноля нарциссизма», напечатанный в журнале «Человек».

Сборка всех этих крайне разноплановых и разноформатных текстов может показаться несколько сумбурной. Позже мы еще вернемся к теме антиуниверсализма и деконструктивизма, политической и социальной прагматики, языковых и смысловых игр, их поэтики, иронии, образности и метафорики. Здесь же, в «Предисловии», все это важно только для оправдания жанра публикаций. Почему в самой работе над темой вначале был «Форбс», а не «Вопросы философии», «Философский журнал» или академическая монография для специалистов? С точки зрения публикабельности это было бы проще, к тому же концептуальная публицистика отнимает в три-четыре раза больше времени и сил по сравнению с собственно наукой (если замерять удельную энергетику письма). В массовой периодике приходится отдельно работать над скоростью текста – его темпом и ритмом, доступностью и «интересностью», резать по живому, втискиваясь в формат болезненными сокращениями вплоть до счета знаков и с заменой длинных слов на короткие. Но если понимать философскую работу не только как саморазвитие идей, но и как характерное для постмодерна «смазывание поверхностей» в реальной жизни (Ричард Рорти), оно того стоит.