Сейчас, например, на лондонском вокзале Паддингтон существуют не только туалеты, приспособленные для инвалидов (disabled toilets), но и специальный туалет «для людей со значительными затруднениями в образовательном процессе» («people with profound learning difficulties»).
То есть Mongol (см., например, упрек, сделанный британской левой газетой за употребление этого слова комику Р. Джервейзу: http://www.guardian.co.uk/society/joepublic/2011/oct/19/ricky-gervais-mong-twitter) (доступ 12.05.2013). Ср. пренебрежительное слово «muzzies» («музис», мусульмане), по стилистике сопоставимое с русским «хачики».
То есть логика мышления такая: если во всех учреждениях и вообще в общественных местах стало обязательным создавать подходящие условия для инвалидов, тогда платить специальные пособия инвалидам уже не имеет смысла – что, конечно, противоречит принципу декатегоризации (признания различных групп с различными потребностями), о котором шла речь выше.
Книга Чуковского – одно из наиболее влиятельных пособий по «культуре речи» постсталинского периода – многократно переиздавалась (отдельно – в 1963, 1966 и 1982 годах, а также в разных собраниях сочинений писателя); есть и постсоветские издания (например, 2001 года). О пропаганде «культуры речи» в эти годы вообще см.: [Kelly 2001: ch. 5].
Например, в книге Ф. Том «новояз» изучается исключительно на уровне стилистики советской прессы, к тому же без учета каких-либо изменений в поле журналистики за годы советской власти. Что несколько парадоксально, учитывая, что одной из характеристик советского языка, по определению Ф. Том, является то, что в нем исторические изменения не признаются («Опасность памяти в том, что каждый лозунг должен казаться не временным, а отличающимся вечной авторитетностью» («Memory is dangerous because every slogan has to be seen not as ephemeral but as definitive») [Thom 1989: 154]). В то же время есть хорошие исторические исследования немецкого «тоталитарного языка», см., например: [Faye 1972].
Общедоступное введение в тему «советских ценностей» см.: [Hoffmann 2003].
См. интересные наблюдения в книге: [Lenoe 2004] о том, что широкое употребление бранного языка, характерное, например, для «показательных судов» 1936 и 1937 годов, в текстах советских газет начала и середины 1920-х годов не встречается, даже когда речь идет о политической оппозиции. Леноу убедительно показывает, что период перемены языка – конец 1920-х годов, когда, по его мнению, произошел «отсев» авторов, пишущих для газет, и на виду остались только самые «крикливые» [Ibid.: 26].
[Без автора] Деловой язык // Время. 1924. № 4. С. 49.
О развитии понятия «культурности» в довоенном СССР см., например: [Волков 1996; Kelly 2001: ch. 3].
См., например, книгу Светланы Бойм [Boym 1994], которая со ссылкой на приписываемое Ленину изречение «каждая кухарка может управлять государством» называет рабкоров-писателей «writer-cooks», или доклад И. Калинина [Калинин 2012], в котором приводилось сравнение рабкоров с блогерами.
Дневник Л. Рыбниковой см.: [Городок в табакерке 2008: 272–273].
ЦГАИПД-СПб. Ф. К-601. Оп. 1. Ленинградский губернский комитет ВЛКСМ (1919–1928). Д. 86. Л. 18.
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу