Юрий Левада - Ищем человека - Социологические очерки. 2000–2005

Одно из самых устойчивых препятствий общенациональной позитивной мобилизации в России – пережиточный имперский комплекс, постоянно воспроизводящий фактор «мобилизации против» («негативной мобилизации», как выразился бы Л. Гудков). Ориентиром всех попыток имперской мобилизации служит прошлое состояние государства и общества, а инструментом – старые силы и стереотипы мышления, что обрекает такие попытки на неудачу, причем главным неудачником в конечном счете оказывается «имперская» сторона.

Непосредственные результаты «цветных» революций известны: быстрая и бескровная, институционально легитимизированная всеобщими выборами смена состава политической верхушки. Требуется определенное время, чтобы суверенностью судить, в какой мере такие перемены скажутся на стиле и содержании общественно-политической жизни в соответствующих странах, на их демократических институтах и пр. Попытки перехода от «постсоветского тупика» к, условно выражаясь, «европейской» норме через напряжение национальной мобилизации, массовые акции, смену типа лидерства и т. п. не могут быть простыми, неизбежны откаты, сделки, расколы и пр. Поскольку ни в одной из переживших такие перемены стран нет «идеологически» оправданных и институциализированных партий, сохраняет свое значение «массовое» определение лидеров: их хотят видеть в качестве лидеров, от них чего-то ждут и им что-то позволяют. Отсюда и неизбежная проблемная «неустойчивость» самих лидеров, вынужденных постоянно подтверждать свою профпригодность.

Правомерность сравнения и различения массовых акций в Грузии, Украине и России, естественно, определяется наличием некоего «общего знаменателя» ситуации в этих странах. Таковым можно считать ситуацию «постсоветского тупика», характерного для многих стран советского наследия (кроме Балтии), а отчасти и «православного» южного угла бывшей Восточной Европы. Утвердившиеся в этом регионе порядки уместно определять как имитативную демократию, или псевдодемократию, в которой сохраняются авторитарные или административно-бюрократические порядки, стиль личной власти при почти полном отсутствии политического плюрализма, возможностей реального выбора и пр. – и неизбежной тотальной, государственно-организованной коррумпированности власти и общества. В подобной ситуации трудно рассчитывать на какую-либо «плавную» эволюцию сложившейся системы в результате очередных выборов или парламентских голосований и тому подобных «регулярных» процедур, но сохраняется возможность воздействия внесистемных импульсов (массовых, внешних, верхушечных, личностных), которые время от времени возникают. Нечто подобное происходило и в странах классической демократии в периоды ее формирования или кризисов.

О прямом влиянии «цветных» революций (особенно украинской) на российскую ситуацию говорить трудно. Массовые настроения в России в конце 2004 года скорее отталкивали от подражания опыту соседей, чем привлекали к нему внимание [63] . Но с уверенностью можно отметить одно важное обстоятельство: масштабы и характер встревоженноcnb, если не паники российских властных и околовластных (советники, «технологи» и т. п.) структур, вызванной развитием украинских событий, прямо повлияли на оценки теми же силами протестных выступлений в России.

Российский кризис начала 2005 года: ожидаемое и неожиданное

В конце минувшего года «большой» социальный кризис в стране представлялся невозможным, хотя признаки общественного беспокойства и недовольства – в большой мере связанного с ожиданием замены льгот – нарастали, и это постоянно подтверждали опросы общественного мнения. Из различных источников было известно, что предлагавшиеся правительством меры по «монетизации» льгот подготовлены наспех, без должных расчетов и без необходимой разъяснительной работы среди населения. Здесь также явно сказывалась привычка авторитарной власти видеть в населении послушную массу, которая «съест все, что дают», поскольку не имеет возможности разобраться в навязанных изменениях и, тем более, сопротивляться им. Повсеместные акции массового протеста оказались шоком для властных структур и в первые же недели существенно изменили обстановку в стране. Привыкший терпеть и приспосабливаться «человек обыкновенный» впервые за многие десятилетия показал себя возмущенным и активно протестующим.

Чтобы оценить масштабы выступлений, недостаточно сведений об их непосредственных участниках, весьма важны показатели поддержки и сочувствия (обычно заявленная в ходе опроса «готовность участвовать» на деле означает выражение поддержки). В своем городе, районе 30 % видели акции против замены льгот. В январе 2005 года (N=1600 человек) лишь около полупроцента опрошенных сообщили, что сами принимали участие в таких акциях, 26 % – что могли бы в них участвовать, 41 % заявили, что поддерживают действия протеста, еще 41 % – что относятся к ним с пониманием, хотя не поддерживают.