Альманах - Свет столицы. №1 2018 г.

И забытый звериный страх
Всех прижал на меже у поля.
И разбилась атака в прах,
В гибель вдруг обернулась воля.

Кто-то ж первый обязан встать,
Всех рвануть на бросок под пули.
Ротный встал: «Эх, ити вашу мать!»
И шагнул вперёд, не сутулясь.

И пошёл по траве, как Бог,
И крестил нас нелепым матом.
Встали мы, как единый вздох.
И отбили у немцев хаты.

Двадцать лет. Лейтенант – пацан,
На солидность никак не тянет.
Чтили мы его, как отца,
Величали с тех пор батяней.

Пахнет ночь ромашкою и рожью,
Влажной дымкой светится роса.
Поле спит. А в тёмном бездорожье
Шелестят, как листья, голоса.

Мы разведка, мы глаза и уши.
Нам приказ – доставить «языка».
И в смятенье дышат наши души,
Как в оврагах близкая река.

Влажный след в траве оставив телом,
Мы ползём, беззвучны и близки.
Вижу я накрашенные мелом
Впереди ползущих каблуки.

Проскользнув под проволокой колючей,
Стынем в блеске вспыхнувших ракет.
Мысли – камнем, падающим с кручи:
«Сорвалось! А может, может – нет?»

Темень вновь упала чёрным шёлком,
Скрыла нас от выстрела в упор.
Вот бросок, вот хрип! И всё умолкло:
Лёг навечно вражеский дозор.

Живы мы, идём с живым трофеем,
Будто вновь для жизни рождены.
И заря, как счастье, розовеет,
И как будто нет совсем войны.

В гимнастёрке, прямой, туго стянут ремень,
Жёсткий бобрик волос в белой дымке седин.
В амбразурах глазниц слёз удержанных тень…
Над стаканом вина он склонился один.

Что он вспомнил, старик? Резко вздёрнута бровь,
В складке горькой сомкнулся морщинистый рот…
Жизнь прошла, как бросок сквозь потери и кровь:
Две жестоких войны, гибель маршевых рот.

Он сидит за столом, как заброшенный форт.
То, что раньше скрывал, а теперь напоказ.
И не выпит коньяк, не опробован торт,
А оркестру всё тот же военный заказ.

И подвыпивший люд – молодой и крутой —
Приглушил свой нахрап к уважению дат.
Так зачем же он в бой шёл версту за верстой,
А награда ему? Обворован солдат.

Обделённый судьбой и унижен страной,
Что во власть привела алкашей и воров,
И не может он встать – пожилой и больной, —
Чтобы вновь защитить честь России и кров.

Наша славная Русь, на каком ты пути?
Отзовись и бойца от обид защити!

Огневые дальние налёты —
Сокращённо – безобидно – ДОН.
Попадёшь в такие переплёты,
Если вдруг прольётся с неба он!

Дыбом встанут рощица и поле,
Небосклон крутнётся, как волчок…
А когда-то – было это в школе —
Вдоль по Дону плавал я, сморчок.

Песни пел, удил штанами рыбу,
Доставал на глуби ила твердь,
И не знал, что ДОН – стальная глыба
И несёт осколки, кровь и смерть.

Но и всё ж в тугих разрывах ДОНа
Я сквозь гибель честно проходил,
Чтоб на речке мирной возле дома
Мальчик пел и окуней удил.

Осенняя дымка лежит на болоте.
Прохладная свежесть, хрустящая тишь.
Опять я с берданкой брожу на охоте,
Усталой рукой раздвигая камыш.

Приятная томность… Срываются утки,
И трепет их крыльев – как в сердце мечта.
Все целы патроны. Трофеев за сутки —
Любимых стихов два блокнотных листа.

Босыми ногами на потном граните
Он выписал кровью следов своих нити
И встал над волной – полосатая майка, —
Один перед сталью штыков беспощадных.

Спокойно смотрел, как над синью прохладной
В испуге металась и плакала чайка.
Нет, нервы матроса – не стержни корунда.
Вся жизнь пронеслась перед ним, как секунда.

Неполные двадцать, простые, как гайки,
Что шли по резьбе восходящей спирали.
Он знал, что умрёт, как друзья умирали,
И он не завидовал плачущей чайке.

Восьмой десяток… А погода —
Военных гиблых лет повтор,
И кучно бьют, как пули, годы
В нас, доживающих, – в упор.

Как всем живым, нам жить охота…
Я установку вспомнил ту,
Когда с уставшею пехотой
В атаку шёл на высоту:

«Храни надежду, веруй в Бога,
Будь и в делах, и в мыслях скор».
Я ранен был. Но если строго —
У смерти выиграл там спор.