Альманах - Академия поэзии. Альманах №2 2020 г.

Но и в кругах духов небесных
Земные стоны сочтены,
И силой крыльев бестелесных
Еговы дети не равны.

Твой ангел – перьев лебединых
Не распускает за спиной:
Он на крылах летит орлиных,
Поникнув грустно головой.

В руке пророческая лира,
В другой – горящий божий гром;
Так на твоём в пустыне мира
Он камне станет гробовом.

«Дедушка, это звезда не такая,
Знаю свою я звезду:
Всех-то добрее моя золотая,
Я её тотчас найду!

Эта – гляди-ка, вон там, за рекою –
С огненным длинным пером,
Пишет она, что ни ночь, над землёю,
Страшным пугает судом.

Как засветилася в небе пожаром,
Только и слышно с тех пор:
Будут у нас – появилась недаром –
Голод, война или мор».

«Полно, голубчик, напрасная смута;
Жили мы, будешь ты жить,
Будешь звезду, как и мы же, свою-то,
Видеть и вечно любить.

Этой недолго вон так красоваться,
Ей не сродниться ни с кем:
Будут покуда глядеть и бояться –
И позабудут совсем».

Вдоль по берегу полями
Едет сын княжой;
Сорок отроков верхами
Следуют толпой.
Странен лик его суровый,
Всё кругом молчит,
И подкова лишь с подковой
Часто говорит.

«Разгуляйся в поле», – сыну
Говорил старик.
Знать, сыновнюю кручину
Старый взор проник.
С золотыми стременами
Княжий аргамак;
Шемаханскими шелками
Вышит весь чепрак.

Но, печален в поле чистом,
Князь себе не рад
И не кличет громким свистом
Кречетов назад.
Он давно душою жаркой
В перегаре сил
Всю неволю жизни яркой
Втайне отлюбил.

Полюбить успев вериги
Молодой тоски,
Переписывает книги,
Пишет кондаки.
И не раз, в минуты битвы
С жизнью молодой,
В увлечении молитвы
Находил покой.

Едет он в раздумье шагом
На лихом коне;
Вдруг пещеру за оврагом
Видит в стороне:
Там душевной жажде пищу
Старец находил,
И к пустынному жилищу
Князь поворотил.

Годы страсти, годы спора
Пронеслися вдруг,
И пустынного простора
Он почуял дух.
Слез с коня, оборотился
К отрокам спиной,
Снял кафтан, перекрестился –
И махнул рукой.

«Няня, что-то всё не сладко!
Дай-ка сахар мне да ром.
Всё как будто лихорадка,
Точно холоден наш дом».

«Ах, родимый, бог с тобою:
Подойти нельзя к печам!
При себе всегда закрою,
Топим жарко – знаешь сам».

«Ты бы шторку опустила…
Дай-ка книгу… Не хочу…
Ты намедни говорила,
Лихорадка… я шучу…»

«Что за шутки спозаранок!
Уж поверь моим словам:
Сёстры, девять лихоманок,
Часто ходят по ночам.

Вишь, нелёгкая их носит
Сонных в губы целовать!
Всякой болести напросит,
И пойдёт тебя трепать».

«Верю, няня!.. Нет ли шубы?
Хоть всего не помню сна,
Целовала крепко в губы –
Лихорадка ли она?»

Людские так грубы слова,
Их даже нашёптывать стыдно!
На цвет, проглянувший едва,
Смотреть при тебе мне завидно.

Вот роза раскрыла уста, –
В них дышит моленье немое,
Чтоб ты пребывала чиста,
Как сердце её молодое.

Вот, нежа дыханье и взор,
От счастия роза увяла
И свой благовонный убор
К твоим же ногам разроняла.

Люди нисколько ни в чём предо мной не виновны, я знаю,
Только я тут для себя утешенья большого не вижу.
День их торопит всечасно своею тяжёлой заботой,
Ночь, как добрая мать, принимает в объятья на отдых.
Что им за дело, что кто-то, весь день протомившись бездельем,
Ночью с нелепым раздумьем пробьётся на ложе бессонном?
Пламя дрожит на светильне – и около мысли любимой
Зыблются робкие думы, и все переходят оттенки
Радужных красок. Трепещет душа, и трепещет рассудок.
Сердце – Икар неразумный – из мрака, как бабочка к свету,
К мысли заветной стремится. Вот, вот опалённые крылья,
Круг описавши во мраке, несутся в неверном полёте
Пытку свою обновлять добровольную. Я же не знаю,
Что добровольным зовётся и что неизбежным на свете…