Коллектив авторов: Альманах «Крылья». Взмах одиннадцатый

Не страшно в бою умереть,
А страшно домой не вернуться.
Двухсотым оставшись в рядах
Погибших в гражданской войне.
А страшно в чужой стороне
К чужому кресту прикоснуться,
Не встретив родные глаза,
Принять на себя свою смерть.

Не страшно под пулями лечь,
Бьет пуля не всех, только лучших!
Улыбки оставив печаль
На вечно сомкнутых губах.
А страшно ее не сберечь, —
Я отдал бы все, даже душу.
За ту, что и жизни не жаль,
Что в память приходит лишь в снах…

Не страшно быть в двадцать седым,
Не страшно молчать, когда спорят,
Кто прав был и кто виноват,
Лишь Богу дано это знать.
Но страшно уйти молодым,
И видеть, как братьев хоронят,
Кто мог песни звонкие петь,
И Родину мог защищать…

Был очень трудным год,
Жестоким, беспощадным,
И тысячи людей ушли в небытие.
И полыхал Донбасс, и к точке невозврата
Мы шли в войне, навязанной извне.

Был очень трудным год и, это очень важно,
Что танки не идут и не стреляют в нас,
Жить и работать на своей земле не страшно.
Но хрупок мир, который наступил сейчас.

И нужно говорить, пока раскаты
От выстрелов орудий не слышны.
Доказывать и спорить, и обратно
Не возвращаться к рубежам войны.

Должны мы помнить о войне,
О крови, пролитой когда-то
На землю, что была в огне.
И пусть уходят дальше даты
Событий тех, но забывать
Нельзя их. Не имеем права.

Должны мы помнить, чтить и знать
Героев. Не померкнет слава
Их подвигов. А боль утрат
Спасает от паденья наши души.

И гибель страшная солдат
Была не зря – не даст разрушить
Наш мир. И мы живём
Лишь потому, что помним, знаем.
И памятью о горе том
Свой мир мы от войны спасаем.

Все смягчая – мщенье и лишенья —
Над Европой черным колпаком
Встала ночь – пора кровосмешенья
На измятых простынях веков.
И под балдахином сонной неги —
Воины в тех жизнях и купцы —
Мирно спят варяго-печенеги,
Видя Византийские дворцы.
В каждом память намертво засела
Скрученным комочком хромосом.
Каждый свой Константинополь белый
Воздвигает, погрузившись в сон…
Крещены все были, не поморщась,
Кто – мечом, кто – плетью погодя.
Идолы в кострах горели, корчась,
Храмами звонящими всходя.
Полнился запас Тмутаракани
Пряностями, шелком и вином.
Рынком заменялось поле брани
Под монет чеканный метроном…
Чтоб событья обращать в открытья,
Чтоб проклятий отголосок стих,
Предки, смертный грех кровопролитья
Отведите от детей своих!

У событий есть ночь и есть день,
Есть подкладка, изнанка, лицо.
Есть у гениев злобность и лень,
Притягательность – у подлецов.
Есть в тылу всяких славных властей
Окаянных голов арьергард,
И у каждой из спящих страстей
Есть свой Нельсон и свой Троффальгард.
Есть у каждой строфы свой размер,
А в огне безутешных утрат
Каждый близким своим – Робеспьер,
Каждый сам для себя – Герострат.
У воздвигнутых памятью стен —
Осаждающих яростный стон:
Есть у каждого свой Карфаген,
И для каждого свой Рубикон,
И тихонько шипит на ушко
Каждой Еве назначенный Змей,
И находится слишком легко
Свой Везувий для новых Помпей.
Для волхва – непременно звезда,
А для Авеля – посланный брат,
Непременно для Ноя всегда
Вновь отыщется свой Арарат.
На скрижалях горят письмена,
Остывая с течением дней:
Каждой крепости припасена
Пара-тройка Троянских коней,
непременный для счастья – Гефест,
Для Икара – свободный полет!
Есть у каждого собственный крест,
Да не всякий его донесет…

Мы только первый круг прошли, —
И сдали нервы, —
Рискнув вращением Земли
На круге первом…
Теперь заходим на второй,
Взяв темп «andante».
– Что посоветуешь, герой?
Безмолвен Данте.
Пусть сплав амбиций – наш вожак
И кодекс спеси,
Свои сомненья, как пиджак,
На стул повесим.
На круге, на очередном,
Расправим плечи.
Повозку совести – вверх дном!
И станет легче.
Вмиг зубы сцеплены, и вмиг
Ладони сжаты.
Без путеводных карт и книг,
Без провожатых,
Без пунктов следованья, мест
И без билета…
Что тяготит и надоест —
Уносит Лета!
Безликость сомкнутых рядов,
На душах – камень.
Пусты глазницы городов,
Набитых нами.
И Провидения рука
Дрожит в испуге…
Все обойдется. Мы пока
На первом круге.