Array Коллектив авторов - Казанский альманах 2018. Изумруд

А битва продолжалась, и от многотысячного стона, яростных криков, предсмертных хрипов, топота копыт и звона сабель не слышно было голосов предводителей. Приказы доходили с опозданиями. Хан Тохтамыш пытался помочь правому флангу, но эмиры, которые успешно теснили левое крыло Тимура, не видели ничего, кроме слабевшего в их тисках врага. Великий эмир не дремал, словно коршуна он выпустил в бой резервный тумен. Запасные тысячи остановили мангытов Исабека и погнали их к реке…

Ещё два дня длились кровопролитные бои. Победа, как коварная красотка, кружила голову то одному, то другому повелителю, пока не случилась очередная измена. И родилась она из вражды эмиров правого крыла – Актау Давуд-Суфи и Утургу. Темники давно соперничали меж собой, сцепились и на этот раз, когда в одной из стычек погиб предводитель улуса бахренов Яглы-бей. Мудрому бею удавалось сохранять между давними недругами хотя бы видимость мира, он был их мостиком доброжелательности, который эмиры не смели переходить. Но погиб Яглы-бей, и спесивый Актау нашёл ничтожный повод, чтобы потребовать у хана Тохтамыша голову соперника. За Утургу водились грешки, но вина его была не так велика, чтобы лишаться жизни. И посреди незаконченных битв, когда все они висели на волоске от гибели, не было места притязаниям эмира из рода Суфи. Об этом и сказал Тохтамыш своему военачальнику, но вызвал лишь злобу и желание не повиноваться. Уже на следующий день эмир Актау подговорил военачальников правого крыла на измену, и в самый разгар сражения они покинули своего повелителя.

Джеляльуддин словно предвидел, чем закончится очередная битва. Ещё накануне он крепко обнял сына, распрощался с ним и повелел Ураку отвезти мальчика в его кочевье.

– Пора вашему воспитаннику познакомиться с родными своего аталыка, – промолвил Джеляльуддин. И добавил, опустив голову: – Если нам не суждено выжить в этой войне или придётся вновь сделаться беглецами, пусть твой аил укроет царевича Мухаммада. А я буду знать, где искать сына, если Аллах смилостивится и оставит меня в живых.

Мухаммад не слышал последних слов отца, он выискивал глазами среди бесчисленных шатров бунчук своего деда. Как ему хотелось перед разлукой уткнуться в шею хана Тохтамыша, сказать, как он его любит и как хочет увидеть победителем. Но едва ли среди жестокостей и смертей последних дней могущественный дед поймёт его порыв. Ещё примет мальчишескую чувствительность за слабость и высмеет внука. Мухаммад смахнул непрошеную слезинку, решительно отвернулся от ханского шатра. В последний раз он выслушал наставления отца и направил коня вслед за аталыком. В путь с ним уходило и шесть нукеров, которые остались живыми от десятка, что выводил юного царевича с поля боя в первый день. Эта была вся охрана, которую солтан Джеляльуддин мог позволить себе отправить с сыном в тяжёлый путь. Но та смертельная опасность, которая грозила мальчику в хаосе битв, не шла в сравнении с самой тяжкой и долгой дорогой. Солтан спасал своего наследника, не ведая, какие немыслимые испытания ждут Мухаммада на этом пути.

Юный солтан направлял усталого коня к холмам. Возвышенности едва виделись в синей дымке утреннего тумана, и в их сторону указывал слабеющей рукой раненый аталык:

– Мухаммад, да будет милостив к вам Всемогущий Аллах, помните: там, в урочище святого Ахмеда, живёт мой род. В аиле вы всегда найдёте приют и поддержку. И даже если мне не удастся добраться живым до тех мест, только назовите своё имя, и люди кочевья преклонят перед вами колени.

Мальчик настороженным взглядом обвёл унылый простор, места эти навевали тревогу, как и вся степь, ставшая вдруг чужой и враждебной. Опасности таились на каждом шагу. И родина воспитателя ему не нравилась, не хотелось проживать свои дни в задымлённой юрте. Слишком хорошо помнилась солтану дворцовая жизнь с её уютом и роскошью. Но вслед за воспоминаниями о мягком ложе, книгах, изящных безделушках и вкусных, сытных блюдах, вставали картины погрома, горящих аилов, смерти, гонящейся по пятам. Мухаммад быстро повзрослел и начинал понимать: дни беззаботной жизни остались позади, и теперь только юзбаши Урак мог дать шанс выжить среди псов, пущенных по его следу. Но слабость старика, вызванная открывшейся раной, беспокоила Мухаммада. Сможет ли сотник добраться до своего аила, не оставит ли воспитанника одного на этой земле? Стремясь успокоить аталыка, а скорей себя, юный солтан промолвил: