Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 2000 № 05-06 (875,876)

Но что здесь было сказано для молодых командиров, а что всерьез? Помнил ли вте минуты Сталин о реальном состоянии вновь формируемых танковых дивизий, авиабригад и артполков, о том, что в растущую на глазах армию широким потоком вливаются необученные кадры, что положение с командным составом по-прежнему остается критическим? (Не пишу об этом развернуто, так как все эти темы подробно освещены в сотнях мемуаров.) Недаром в беседе с военным историком В. Анфиловым Жуков так прокомментировал судьбу разработки превентивного удара по Германии: «Хорошо, что он (Сталин) не согласился с нами. Иначе при том состоянии войск могла произойти катастрофа».

Однако для меня сейчас важно иное.

Так или иначе, вся совокупность фактов свидетельствует, что Сталин, как и Гитлер, готовился к войне, войне наступательной, агрессивной, которая под флагом «освобождения от капиталистического ига» должна была дать ему власть над обширными регионами Европы. (Думаю, что удар против Гитлера планировался, по обстановке, на 1942 или даже 1943 год.)

Отвечали ли эти замыслы насущным интересам народа, который еще и накануне войны зализывал раны, нанесенные коллективизацией, индустриализацией, вакханалией расправ с «врагами народа»? Уровень жизни народа стал едва-едва подниматься к концу тридцатых годов, не хватало по-прежнему товаров широкого потребления, многие из них выдавались только по талонам, в стране бушевал жилищный кризис. Словом, народу приходилось думать не о войне — о том, как выжить.

И здесь, мне кажется, следует провести четкую черту — чего не делают иные историки — между интересами и устремлениями народа и замыслами Сталина и его окружения. Народ войны не хотел — Сталин к ней стремился, правда, на своих условиях, в выгодной для себя ситуации, не так, как получилось летом 1941 года.

И вот тут возникают вопросы, на которые не могут дать ответа ни мемуары, ни прежние, советского времени, официальные истории войны.

Было ли принято Сталиным политическое решение о стратегической линии поведения в условиях разгорающегося пожара мировой войны? И если да, то какое?

Был ли у Советского Союза шанс остаться в стороне от войны?

Приняли ли бы финны участие в войне, если бы не финская война? Ведь если бы не приняли, разительно изменилась бы стратегическая обстановка на всем северном фланге фронта, не было бы блокады Ленинграда и многих трагедий северных конвоев!

Можно ли было готовить армию к длительному оборонительному этапу в начальный период войны? Считаю, что можно и нужно было, и это, безусловно, серьезно уменьшило бы размеры катастрофы 1941 года, когда, в сущности, была потеряна вся армия довоенного времени. Но такой образ действий не отвечал настроениям, господствовавшим в руководстве страны и армии И это тоже порождает множество вопросов: насколько трезво это руководство смогло понять реалии уже начавшейся мировой войны? (Упомяну здесь лишь о том, что известный военный теоретик Г. С. Иссерсон, давший четкий анализ действий вермахта в Польше и Франции, был отправлен в лагерь буквально накануне войны.) Как оно учитывало эти реалии? Понимало ли действительное соотношение сил?

Есть и другие глубокие вопросы, которые нуждаются в обсуждении. Но для этого нужна публикация всех без исключения документов предвоенного времени, в том числе и партийных, и беспристрастный их анализ.

Народ имеет право знать правду о своем прошлом.

Литература для размышлений:

1941 год. М.: Международный фонд «Демократия», 1998; Другая война. 1939–1945. М.: РГГУ, 1996;

Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? М.: АИРО-XX, 1995;

Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. М.: Вече, 2000; Война и политика. 1939–1945: Сб. статей. М.: Наука, 1999.

Мы очень хорошо знаем, что победили в Великой Отечественной. Не могли не победить. И до сих пор уверены, что стали жертвой неспровоцированной агрессии со стороны гитлеровской Германии. Великая Победа стала в глазах русского народа историческим оправданием коммунистической идеи. «Без социализма и Сталина мы бы не победили» — так думают очень многие. И еще мы, единственные в мире, очень любим козырять цифрой наших людских потерь. Сначала это было 7, потом 20 миллионов погибших, теперь официальная цифра потерь во росла до 27 миллионов. Как я покажу i иже, истинное число советских потерь примерно в полтора раза больше. Однако миф поддерживается традиционными утверждениями, будто львиная часть погибших пришлась на мирное население. Красная армия якобы потеряла погибшими менее девяти миллионов бойцов и командиров, причем основную часть в 41–42 годах, когда мы еще не оправились от внезапного нападения.