Array Журнал «Аконит» - АКОНИТ 2020. Цикл 2, Оборот 3-4

Я повторяю заказ и иду к терминалу. От отца мне достались волевой подбородок, серые глаза, широкие плечи. Телосложение рабочего. Папа занимался со мной как мог, всё пытался подтянуть математику, потом физику. Ругался, когда я не поступил в техникум. Хотел, чтобы я устроился на завод. Сложно объяснить ему, что большинство мужчин — грубые матюгающиеся дети, и мне с ними некомфортно.

Я вообще не соответствую ожиданиям отца. Парень с мощной спиной и грубыми ладонями — лишь оболочка. Под ней человек, который предпочитает книжку попойке с друзьями. Может быть, поэтому у него мало друзей. Он фотографирует закаты, потому что они потрясающие. Он любит наблюдать за танцующими людьми. Ему вообще нравится всё красивое. Однажды он умрёт. Последней его мыслью будет то, что мир — прекрасное, но жестокое место.

От грохота на улице подпрыгивают приборы и посуда, моргают лампы. Какая-то женщина вскрикивает, а затем нервно смеётся. Я застываю на месте, но шаги удаляются, сопровождаемые лязгом металла, звоном стекла и перекличкой сигнализаций. Стук сердца тоже стихает. Надо покурить.

Во внутреннем дворике грузчики носят коробки с продуктами. Менеджер со старшим официантом стоят поодаль и что-то обсуждают. Завидев меня, оба умолкают. Понятно. Подхожу, спрашиваю зажигалку. Пока коллега роется в карманах, менеджер откашливается.

— Слушай, — говорит он, — ты же помнишь, я говорил тебе: ещё раз опоздаешь, и всё, пиши увольнительную. Было такое?

Я лишь киваю в ответ.

— Так вот, — продолжает он. — Сегодня ты когда должен был приехать?

— В девять, — старшему официанту звонят, и он отходит в сторонку, чтобы ответить.

— Так точно. А пришёл ты во сколько?

К чему эта пытка? Что-то трещит в паре шагов от нас — деревянный ящик, из которого во все стороны катятся помидоры. Грузчиков нигде не видно. Хочу вернуться, но менеджер хватает меня за локоть.

— Слушай, — говорит он, — ты говорил, проблемы с семьёй. Но ты не должен приносить их с собой, понима…

Небо темнеет. Сзади нас раздаётся короткий вскрик. Оборачиваемся — двор опустел. Сверху падает и разлетается на осколки смартфон.

— Не понял, — говорит менеджер. Хочу объяснить ему, что это мои проблемы пришли за мной, но просто отворачиваюсь и зажмуриваю глаза. Еле заметное движение воздуха за спиной; звук, будто что-то тянут вверх с большой скоростью. Секунда абсолютной тишины, словно даже крысы боятся пискнуть. Грохочут, удаляясь, шаги, и всё живое вокруг облегчённо вздыхает.

Открываю глаза. Мысли заглушил страшный барабан, поселившийся в сердце. Во дворе ни людей, ни грузовика. Двери в ресторан тоже нет; стену на её месте стянули, словно пластилин; кажется, я даже вижу отпечатки пальцев на штукатурке. Гигантских пальцев.

Забегаю в ближайшую арку. Надо забрать Лизу, а потом… Исполинская босая ступня проминает асфальт между «хондой» и грузовиком. Переждать здесь? Здание содрогается до основания, и я падаю. В лицо летит бетонная крошка. С трудом встаю. В ушах звенит, арка болтается перед глазами, гигантские змеи тыкаются в решётку. Не змеи — пальцы. Жёлтые ногти, под которыми скопилась грязь, скрежещут по железу. Бегом возвращаюсь во двор, заскакиваю в подъезд, вжимаюсь в угол. Пусть, пусть меня обнаружили, но Лиза здесь ни при чём. Надо сказать ей самое важное, пока не стало слишком поздно.

На экране смартфона застыла ненавистная зелёная трубка. Красного значка нет, вообще никаких альтернатив. Ты пойдёшь в школу, поступишь в университет, отслужишь в армии, устроишься на работу. Ненавистный кусок пластика улетает к ступенькам. Видимо, тачскрин реагирует на удар, потому что снаружи всё разом затихает. И в наступившей тишине раздаётся знакомый голос. Он доносится одновременно из динамика и откуда-то с невообразимых высот:

— Алло? Сынок?

— Мам мне уже тридцать лет, — кричу я. Жалкое зрелище: джинсы порваны на коленях, ладони кровоточат, одежда белая от пыли. — Хватит со мной сюсюкаться! Я уже работаю, встречаюсь с девушкой, которую люблю. У меня должна быть своя жизнь. Взрослая жизнь.

— Но для нас ты всегда будешь маленьким, — раздаётся второй голос. На площадке темнеет: я не вижу, но знаю, что это два лица поочерёдно заглядывают в окна. Сверху лопается стекло, затем звук раздаётся вновь, уже ближе. Скоро меня найдут. Они всегда меня находили, куда бы я ни забирался.

— Отпустите Лизу, — кричу я. — Она ни в чём не виновата.

— Но милый, — говорит мама. — Лиза здесь. С ней всё хорошо. Сам посмотри.