Альманах - Альманах всемирного остроумия № 3

Отобедав однажды в соседнем трактире, Педрилло хватился, что с ним нет кошелька, и просил трактирщика обождать уплату до следующего раза. Но трактирщик был неумолим и снял с Педрилло верхнее платье, которое оставил у себя в залог.

Педрилло решился отомстить. В этих видах он, квартируя рядом с трактиром, начал прикармливать трактирную птицу: кур, цыплят, гусей и индеек, И когда птица эта, привыкнув захаживать к Педрилло, была вся в сборе у шута, он ощипал с нее все перья и в таком виде отпустил кур, цыплят, гусей и индеек домой. Трактирщик взбесился.

– Я поступил с ними точно так, как ты со мною, – говорил в свое оправдание шут. – Я потребовал с них денег за месячный корм. Они не могли заплатить – и я снял с них верхнее платье.

В Петербурге ожидали солнечного затмения. Педрилло, хорошо знакомый с профессором Крафтом, главным петербургским астрономом, пригласил к себе компанию простаков, которых уверил, что даст им возможность видеть затмение вблизи; между тем велел подать пива и угощал им компанию. Наконец, не сообразив, что время затмения уже прошло, Педрилло сказал:

– Ну, господа, нам ведь пора.

Компания поднялась н отправилась на другой конец Петербурга. Приехали, лезут на башню, с которой следовало наблюдать затмение.

– Куда вы, – заметил им сторож, – затмение уж давно кончилось.

– Ничего, любезный, – возразил Педрилло, – астроном мне знаком – и все покажет сначала.

На экземпляре старинной книжки: «Честный человек и плут. Переведено с французского. СПб., 1762» записано покойным А. М. Евреиновым следующее:

«Сумароков, сидя в книжной лавке, видит человека, пришедшего покупать эту книгу, и спрашивает: „От кого?“ Тот отвечает, что его господин Афанасий Григорьевич Шишкин послал его купить оную. Сумароков говорит слуге: „Разорви эту книгу и отнеси Честного человека к свату твоего брата Якову Матвеевичу Евреинову, а Плута – вручи своему господину“».

На другой день после представления какой-то трагедии сочинения Сумарокова к его матери приехала какая-то дама и начала расхваливать вчерашний спектакль. Сумароков, сидевший тут же, с довольным лицом обратился к приезжей даме и спросил:

– Позвольте узнать, сударыня, что же более всего понравилось публике?

– Ах, батюшка, дивертисмент!

Тогда Сумароков вскочил и громко сказал матери:

– Охота вам, сударыня, пускать к себе таких дур! Подобным дурам только бы горох полоть, а не смотреть высокие произведения искусства! – и тотчас убежал из комнаты.

Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова, Александр Петрович громко спросил присутствующих:

– Что тяжелее, ум или глупость?

Ему отвечали:

– Конечно, глупость тяжелее.

– Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а меня парой.

Отец Сумарокова был бригадир, чин, дававший право ездить каретой в шесть лошадей; штаб-офицеры ездили четверкой с форейтором, а обер-офицеры парой. Сумароков был еще обер-офицером…

Барков [8] Барков И. С. (ок. 1732–1768) – поэт и переводчик, широкую известность приобрел как автор эротических, точнее похабных, запрещенных к публикации стихотворений. всегда дразнил Сумарокова. Сумароков свои трагедии часто прямо переводил из Расина и других. Например: у Расина:

у Сумарокова:

Барков однажды выпросил у Сумарокова сочинения Расина, все подобные места отметил, на полях подписал: «Украдено у Сумарокова» и возвратил книгу по принадлежности.

В какой-то годовой праздник, в пребывание свое в Москве, приехал Сумароков с поздравлением к Н. П. Архарову [9] Архаров Н. П. (1742–1814) – с 1771 г. московский обер-полицмейстер (по его имени полицейских сыщиков стали называть архаровцами). Впоследствии губернатор в Москве (1782), генерал-губернатор новгородского и тверского наместничеств и генерал-губернатор Петербурга (1797). и привез новые стихи свои, напечатанные на особенных листках. Раздав по экземпляру хозяину и гостям знакомым, спросил он об имени одного из посетителей, ему неизвестного. Узнав, что он полицейский чиновник и доверенный человек у хозяина дома, он и его одарил экземпляром. Общий разговор коснулся драматической литературы; каждый вносил свое мнение. Новый знакомец Сумарокова изложил и свое, которое, по несчастью, не попало на его мнение. С живостью встав с места, подходит он к нему и говорит: «Прошу покорнейше отдать мне мои стихи, этот подарок не по вас».