Коллектив авторов - Полдень, XXI век (сентябрь 2011)

Секундная пауза.

– «Хронические мигрени. Сильные головные боли вплоть до тошноты и рвоты. Как правило, это заболевание наследственное. Если им страдает кто-то из близких родственников, то наверняка это передалось по наследству кандидату, поступающему на службу. Не следует мигрени путать с обычными головными болями, которые бывают у каждого человека. Речь идет о таких болях, которые погружают человека в коматозное состояние, из которого он долгое время не может выйти, даже после вмешательства врачей. Следует выяснять, страдает ли такими болями кто-либо из числа близких родственников кандидата…»

Короткая пауза. Взгляд на наркома.

– «Лошадиные зубы. Это торчащие вперед, как у лошади, зубы. Это можно отнести в категорию уродств, связанных с «дурным глазом». Иные признаки, указывающие на уродство лица: непропорциональность размеров головы по отношению к туловищу, необычайно большая голова, выступающий лоб, любые видимые диспропорции тела, которые могут показаться отврати…»

– Как это – «отврати…»?

– Там незаконченное слово. Знак переноса.

– Все так, – хмуро одобрил нарком. – Запоминать умеешь.

Посмотрел еще более хмуро:

– А конец пятой страницы?

– «Умственные силы обычно составляют единственную сильную сторону духовного наследия человека, посредством которого субъект разрешает для себя все жизненные вопросы и даже такие, которые малодоступны умственному анализу, и обыкновенно разрешаются у нормальных людей при участии чувства как более тонкого орудия – нравственности, долга, совести и т. п. Основными чертами ума демонических натур являются: многоречивость, наклонность к спору, к софизмам и диалектике, сухая логика и умственный формализм, пытающийся стать выше чувств, совести и намеков нравственного такта. Далее – стремление вытеснить логику фактов, заменить ее логикой умственных настроений…»

– Довольно! Вижу, лейтенант, ты на лету схватываешь.

Попытался вспомнить: чей выдвиженец этот Рахимов? Кажется, Богдана Кобулова… Начальник следственной части НКВД много обязан знать… Он много и знает… В недавнем разговоре наедине намекнул на связь жены товарища наркома Ежова с элементами подозрительными, распущенными… Николай Иванович давно ждал чего-то такого, не раз говорил жене: «Залетишь, дура!» Сам видел в незашторенное окно, как иногда под утро подходила, урча, машина к подъезду. Не сильно любят москвичи заглядывать в Большой Кисельный переулок, но находились смельчаки, все-таки подъезжали… А Женя… А Евгения Соломоновна… Она выпрыгивала, она бежала на свой этаж… От нее вкусно пахло… «Ой, Коленька, ты еще работаешь?» – целовала в лицо, откидывалась от перегара. Смеялась: «Это Валька Катаев затащил нас с Гликиной к Михаилу Ромму. А там Ильинский, там Плятт! Там весело, Коленька! Мы пели. Тебя не было, а жалко, все знают, у нашего железного наркома абсолютный слух. – Нисколько не льстила, петь Николай Иванович действительно любил и умел. – А Люба Орлова, она такая прелесть!»

А в другой раз подвозил Евгению Соломоновну писатель Бабель.

Этого Николай Иванович особенно не любил. С этим Женя подружилась еще в Германии, когда работала машинисткой в полпредстве. Болтун, ответственности никакой. Не раз, не раз предупреждал жену: «Подведут тебя такие друзья!» – «Да почему, Коленька?». Не объяснять же ей, что проныра Бабель в последние годы не столько пишет свои рассказики, сколько вертится в подозрительной троцкистской среде.

А еще Кольцов… А еще Шолохов…

Защемило сердце, не поворачиваясь, спросил:

– Нынешний майский контроль по литеру «Н» помнишь?

Лейтенант Рахимов кивнул. Писатель М. А. Шолохов останавливался в гостинице «Националь».

– «Так как было приказание в свободное от работы время включаться самостоятельно в номера гостиницы и при наличии интересного разговора принимать необходимые меры, стенографистка Королева включилась в номер писателя Шолохова… Оценив инициативу Королевой, я просил премировать ее, о чем был составлен проект приказа… На второй день заступила на дежурство стенографистка Юревич… – Лейтенант произносил слова ровно и бесстрастно, как утреннее радио, давал понять, что для него это действительно всего лишь слова. – Контроль за номером писателя Шолохова продолжался свыше десяти дней… вплоть до его отъезда… Во время контроля была зафиксирована интимная связь Шолохова с женой тов. Ежова…»

– Откуда стенографистке знать, с кем развлекается писатель в своем номере?