Однажды в жестокий сорокаградусный мороз Ванье провалился в прорубь. Но все обошлось — помогли костер, растирание спиртом, сухая одежда. Второе происшествие оказалось скорее комичным, чем опасным. Из-за дерева, к которому подошел Ванье, вдруг выглянул волк. От неожиданности оба застыли в оцепенении. Наконец, устав от ожидания и напряженности, Николя исторг из своей груди звук, похожий на рычанкс вслка. И зверь в испуге кинулся прочь, поджав хвост...
Интересно показал себя пес по кличке Очум. Ему было всего семь месяцев, когда его вместе с другими собаками поставили в упряжку. Вначале все сомневались, сможет ли он выдержать длительный переход. Однако день ото дня Очум прибавлял в силе, тогда как другие собаки слабели на глазах. К немалому удивлению участников экспедиции, он вскоре стал лидером, и его пришлось переместить в центр упряжки.
Ни на день Николя не забывал о своих кинематографических замыслах. Однажды, по предварительной договоренности, на помощь ему прилетела группа кинооператоров, пробывшая с экспедицией несколько дней. Доставленная с оказией вкусная еда внесла определенное разнообразие в экспедиционный рацион. Французское вино из эмалированных кружек, вместо обычного для Севера спирта, напомнило о далеких, ставших теперь как будто нереальными, родных краях...
И вновь потянулись суровые походные будни. Говорят, ко всему можно привыкнуть, кроме мороза. А тут обычный термометр почти «зашкаливало». Прежде нас испытывали аляскинские морозы, редко доходившие, однако, до минус 40 градусов, теперь же мы жестоко страдали от сибирской стужи. Температуру в палатке удавалось с помощью костра на какое-то время поднять до минус 15 градусов, но как только все засыпали и переставали подкладывать поленья в огонь, она почти выравнивалась с наружной. Первому, кто поднимался утром, а это чаще всего был Николя, приходилось вновь разводить костер. Дрова готовили с вечера и складывали рядом с палаткой, чтобы успеть развести костер как можно быстрее, буквально в считанные секунды. Ведь холод по утрам был такой, что ладони можно было держать прямо над огнем, не боясь обжечься: тыльная их сторона в то же время покрывалась инеем. Поверх спальных мешков набрасывали оленьи шкуры, чтобы хоть как-то сохранить тепло в течение ночи. Научились носить унты.
Продвигаясь вниз по Лене, мы все чаще встречали людей. Они радостно приветствовали экспедицию и удивлялись участию в ней иностранцев.
Весеннее тепло пришло в этот год раньше обычного, и уже в начале апреля начал таять снег. Это создавало для команды дополнительные трудности — вместо собак пришлось впрягать в сани низкорослых якутских лошадей. Но до Якутска по ленскому льду так и не дотянули — с каждым весенним днем он становился все тоньше. В лесу у небольшого поселка нас ждали олени, но это место находилось в 100 километрах от реки, там, где сани уже не могли пройти. Поэтому экспедиции пришлось пересесть на лошадей и добираться до поселка верхом. И вновь — смена тягловой силы. Теперь у нас были олени, которых мы смогли уже запрячь в сани, — выпал снег.
Быстро, как водится для этих мест, наступило лето. Буквально за несколько дней температура поднялась до 30 градусов. А с ней пришло и новое испытание—тучи комаров. В эвенкийской деревушке мы сделали основательную стоянку. Какое-то время кочевали вместе со стадами оленей, которых пасли местные жители. По пути охотились, перенимали какие-то навыки, но главное, глядя на эвенков, учились стоически, без лишнего раздражения переносить нашествия комаров.
На оседланных оленях поднялись в горы, преодолели Верхоянский хребет. На время облегченно вздохнули от нестерпимой дневной жары и гнуса. И вот на пути еще одна сибирская река — Яна. В верхнем течении она порожиста. Короткий отрезок водного пути мы прошли на сибирских каноэ, а у Полярного круга пришлось строить плот. По низменной местности, петляя по речным излучинам, натыкаясь на песчаные отмели и ледяные глыбы, обходя мертвые русла, медленно продвигались вперед к Ледовитому океану. Установив вахтенное дежурство, мы смогли плыть при полярном незаходящем солнце почти круглые сутки. Не терпелось побыстрее выйти к побережью — конечной цели нашего путешествия.
Стаи гусей и уток, улетающих на юг в конце лета, казались нам символом прощания с Сибирью. Итак, труднейшая транссибирская экспедиция успешно завершена. С грустью и надеждой покидали мы эти величественные просторы. С грустью, потому что стали их частью, слились с ними душой, породнились, пройдя через непростые испытания. С надеждой, потому что верили — им еще предстоят встречи с Великой Сибирью.
Читать дальше
