Первый дорожный знак, прибитый к кривому столбику, возвестил: «Проезд без остановки запрещен». Оглянулся по сторонам — никого. Все равно, думаю, остановлюсь. Начинаю притормаживать, и вдруг раздается жуткий, похожий на звериный, горловой крик:
— Ар-р-рэт! Уж ти-р-р-р-р! (Стой, стрелять буду)
На дорогу выскочил человек и навел на меня пистолет. Неужели «пантера»? —.мелькнуло в голове. Больно лихо кидается под колеса! Нет, не может быть — он в униформе.
Человек с пистолетом приблизился, и можно было различить слоновьи бивни на петлицах. Но почему он так бешено вращает глазами? Недоволен? Кто бы ему перечил?! Я давно уже остановился и стою как вкопанный.
— Назад! — орал он, набычив шею и наступая на меня. Глаза наливались кровью.— Назад! Остановись у знака! Не мы знаки придумали, а вы, белые! Назад! Нарушение законов, которые сами навязали! Конфискую, все конфискую!
При этом человек в униформе размахивал «пушкой» возле самого лобового стекла. Больше всего я боялся, что, распаляясь, он действительно превратится в пантеру или, того хуже, в крокодила. Масла в огонь подливало и то, что мою машину сзади подпирали еще две «Нивы». Ребята недоумевали, почему вдруг мне потребовалось подавать назад, чего добивается от меня человек с пистолетом?
Когда пространство освободилось, моя машина буквально отпрыгнула на полтора метра задним ходом и остановилась у самого знака — впервые я совершал маневр под угрозой оружия.
Со словами недовольства в адрес тех, кто придумал дорожные знаки, из-за которых ему приходится нести службу в дремучем лесу, вдали от родных мест, страж границы убрал «пушку», забрал паспорта и велел следовать за ним.
— Видите домик,— он ткнул пальцем в одноэтажное щитовое сооружение метрах в двадцати от дороги,— вот туда.
«Вот туда» адресовалось не только нам, но и чернокожему водителю небольшого фургончика, везшего пластмассовые клетки с курами. Птицевозу не угрожали оружием. Он спокойно подъехал к указанному домику, даже не притормозив у знака обязательной остановки.
Местного водителя не касались, видимо, и таможенные формальности. Он сел на землю возле машины, прислонясь к заднему, красному от пыли колесу.
«Человек-пантера», не обращая никакого внимания на владельца, вытащил из клетки четырех кур и потащил хохлаток в контору.
— А-а-а, уже четыре? — дрожащим голосом пролепетал, поднимаясь, водитель.— Если каждый будет брать по четыре, так я до базара не доеду. Ну одну, ну две возьми!
— Ах ты мерзавец! — осадил его чин.— Ездишь без документов, пересекаешь границу, даешь взятки лицу при исполнении? Забирай кур, пойдетиъ в тюръму.
— Четыре так четыре,— хозяин кур запрыгал вокруг должностного лица, желая загладить свой промах.
— Ну ладно, езжай,— недовольно буркнул таможенник, нехотя поднял кур и отнес в офис.
Через некоторое время он вернулся. Лицо заметно подобрело. Обращался к нам вежливо — наверное, подействовала декларация Международной организации журналистов о проведении автопробега солидарности, которую я ему подсунул вместе с другими документами. Позже выяснилось, у полицейского нашлись и другие, более веские причины.
— Так, значит, в Абиджан едете? — начал он издалека.— Думаете к вечеру добраться?
— Да, все так.
— По дороге заезжать куда-нибудь будете?
— Нет, не планируем.
— Вас пятеро. Не захватите ли по пути мою племянницу, до Ньякарамдугу? Место у вас, вижу, есть.
Он подошел к машине с символикой «Вокруг света» и посмотрел на место для проводника, где еще недавно сидел Сумейлат. Человек в форме смотрел на нас, задумчиво похлопывая пачкой паспортов на ладони.
Что оставалось делать?
Так ко мне в машину попала племянница местного таможенного чина, мадам Камара, а вместе с ней две из четырех кур, которые посылал родственникам щедрый дядюшка.
Куры тихо сидели в закрытой корзинке и за весь путь не издали ни звука, зато мадам Камара, напротив, оказалась весьма разговорчивой. Муж у нее, как и дядюшка, был таможенником, и в этом плане нам очень повезло. На севере Кот-д"Ивуара таможни есть в каждой мало-мальски уважающей себя деревне, а во многих населенных пунктах их по две на въезде и выезде. Мадам Камара стала живым пропуском. Завидев ее, нас пропускали без остановок.
Читать дальше
