В предвоенные годы Таранто с его глубокой естественной гаванью, доками, арсеналом, судостроительными заводами был одной из двух главных военных баз итальянского флота. Стоит ли удивляться, что местная полиция, по специальному указанию отдела «Е» морской разведки негласно проверявшая всех приезжих иностранцев, не преминула понаблюдать и за мистером Мунеем. Однако ничего подозрительного в его поведении не обнаружилось: он не проявлял интереса к военной гавани и не пытался заводить знакомства с моряками. Поэтому вскоре англичанин был отнесен к разряду «безобидных», и за все время пребывания в Таранто его фамилия ни разу не фигурировала в сводках, каждое утро ложившихся на стол начальника управления милиции национальной безопасности Морони.
Большую часть дня Альфред Муней проводил в деловых кварталах города, посещая офисы небольших фирм. Он не скрывал, что приехал в Таранто из Англии, чтобы вложить деньги в какое-нибудь предприятие, и теперь искал подходящих партнеров.
Однако однажды один из новых знакомых, владелец небольшой фабрики оливкового масла Гвидо Чезарано, пригласивший мистера Мунея пообедать в ресторане с несколькими друзьями, вдруг ненароком спросил:
— Кстати, мистер Муней, каким ветром вас занесло в наше Медзоджорно? Неужели в Англии не нашлось более подходящего места для делового человека? Ведь, как говорят, у нас не Европа, а, скорее, Африка, где распаренные солнцем южане все поголовно бестолковые и не любят работать...
Словно бы не замечая испытывающего взгляда Чезарано, англичанин усмехнулся:
— Как раз это-то и привело меня сюда. Я вырос в Канаде, жил в Штатах, а когда вернулся в Англию, не смог привыкнуть к дождю и туманам. Что же касается лени, то не верю тому, что люди, подарившие миру спагетти и лотерею, уступают другим в сообразительности.
После того памятного обеда отношение к нему со стороны деловых людей стало вполне благожелательным. Способствовал этому, впрочем, и счет на солидную сумму, да к тому же в фунтах стерлингов, открытый в «Банка д"Италиа», который служил лучшей гарантией финансовой надежности англичанина. Заманчивые предложения не заставили себя ждать, но мистер Муней не спешил принимать их, предпочитая, как объяснял он, повременить, чтобы лучше ознакомиться со здешними условиями.
Вечерами Альфреда Мунея можно было встретить в «Бельведере», где собирались промышленники и финансисты и который пришелся ему по душе. Днем он иногда заглядывал в «Опполо». Это заведение не могло похвастать большим выбором блюд, но зато имело отличную коллекцию вин, начиная от «орвието» и кончая «тоскани». Впрочем, мистер Муней не отличался слишком привередливым вкусом. Он мог сидеть и час, и два, довольствуясь рюмочкой-другой вина и традиционным итальянским «кассата» — ягодным мороженым в высоких вазочках. Неторопливо потягивая вино, англичанин не уставал любоваться панорамой огромного залива, раскинувшегося на десятки километров...
Но однажды мистер Муней доказал изумленному коридорному, что способен на неожиданные поступки: он попросил подать в номер кофе и бутерброды к четырем часам утра. Впрочем, справедливости ради, коридорный должен был признать, что бритт оказался все-таки настоящим джентльменом. Щедрые чаевые с лихвой вознаградили Луиджи за то, что пришлось вставать чуть свет, а мимоходом брошенная фраза о намерении англичанина до ночи попасть в Катанию вполне удовлетворила любопытство коридорного. О том же, что на самом деле серый «фиат» повернет на север, к Неаполю, знать ему было вовсе не обязательно.
«Увидеть Неаполь и умереть!» — гласит поговорка. Но мистера Мунея меньше всего интересовали красоты города. Вечером, ровно в восемь, ему предстояла некая встреча в маленькой траттории, спрятавшейся в переулке по соседству с респектабельной улицей Аполло.
Он остановился в небольшой гостинице с громким названием «Везувий», хотя ночевать там не собирался. После утомительной дороги позволил себе три часа отдохнуть, а потом, разложив на коленях план Неаполя, отправился колесить по городу.
Найти нужный переулок оказалось нетрудно. Мистер Муней медленно проехал по нему, прикидывая, где удобнее поставить машину поблизости от траттории.
В восемь, минута в минуту, мистер Муней вошел в тратторию. Окинув рассеянным взглядом полупустой низенький зальчик, присел за ближайший к двери столик, небрежно бросив слева от себя свежий номер «Газетта дель Медзоджорно». Официант тут же поставил чашечку густого черного кофе по-неаполитански с трамеццино — крошечным треугольным бутербродом и, неуловимым движением смахнув с мраморной столешницы монеты, исчез.
Читать дальше
