Чуть ли не впервые за все путешествие в Лаппенранте нас встретило безоблачное небо, и мы, скинув надоевшие штормовки, вышли на разомлевшие от жары улицы. Наш путь лежал к Сайменскому каналу, и по дороге все с удовольствием рассматривали пеструю толпу горожан, одетых модно, удобно, недорого, спортивно — и каждый на свой вкус. Причем вкус был не стереотипный, продиктованный «кич-модой», а соответствующий уровню культуры и своему представлению о красивом и удобном.
Побывав на Сайменском канале и понаблюдав, как в шлюзах вода поднимает и опускает тяжеленные баржи, мы отправились пешком обратно в город. Шли придорожными тропами, заросшими полевыми цветами, забыв, что рядом пульсирует жизнь промышленного центра. Сельскую идиллию дополняли две гладкие лошадки в зеленой низине, жующие траву около тележки. Наверху, на откосе у пригородного шоссе, стоял свежепокрашенный синий киоск, такая гостеприимная избушка на курьих ножках. Поднявшись по склону, мы увидели, что «торговая точка» готова накормить и напоить жаждущих путников. И раньше я обращал внимание, как быстро строят такие павильончики в городах, причем трудятся обычно в выходные дни целыми семьями. Подростки обязательно помогают старшим, а детишки играют рядом.
Чтобы не стоять в очереди к окошечку киоска, мы подошли к красному столику, где девочка наливала из кувшинов напитки. Взяв по стаканчику кофе и булочку, предложили марки. Но не туут-то было: девочка, отказываясь, смущенно покачала головой. Оказалось, мы попали в день открытия «торговой фирмы», которая привлекает внимание к своему «делу» бесплатным угощением. Семья прикатила с товаром на телеге из ближайшей деревни. Готовила яства мать, а дочери торговали. Двое белобрысых мальчишек с вихрами, выкрашенными в разноцветье, в джинсовых курточках с заклепками почтительно брали бумажные тарелочки с едой из рук своей ровесницы.
Глядя на эту сценку, я вспомнил встречу в Ботаническом саду в Хельсинки с милой женщиной Минной Котло. Она записывала показания приборов на метеопункте, который служит людям с начала века.
— Я всего лишь помогаю следить за осадками и ветрами,— улыбнулась Минна,— трудятся здесь мои дети, Кисли и Янпе, а муж Ристо у них — главный советчик. Когда-то мы с мужем отвечали за работу метеопункта, а теперь нас сменили дочь и сын, одновременно оба учатся в гимназии. Это материальная помощь семье и полезное дело для всех, молодым работа тоже никогда не вредила...
Из Лаппенранты уже вечером нас привезли к одинокому дому в лесу. Смолкли моторы машин, и под лапами развесистых елей повисло плотное комариное гудение. На врытых в землю скамьях за столом сидели мужчины и, лениво отмахиваясь от комаров, что-то обсуждали. Около них высилась темно-зеленая плотная елочка с табличкой у ствола. Дерево посадили певцы хора высшей технической школы города в честь композитора Тойво Куула. Так вот куда мы приехали! Дом любимого финнами автора звучных хоровых произведений и мелодичных песен для сольного исполнения, дом Куула, трагически погибшего в 1918 году.
Одноэтажный дом композитора отличался старомодным изяществом, был не огорожен и открыт всему лесу. Ступени деревянного крыльца под крышей изрядно уже стерлись. Из распахнутой двери неслись знакомые звуки национального гимна Финляндии, сочиненного знаменитым Фредериком Пасиусом, зачинателем музыкальной жизни в Хельсинки, предшественником великого Яна Си-белиуса. Как музыка гимна, так и слова были написаны в середине прошлого века. Словами гимна стал первый стих «Наш край» из известной поэмы Рунеберга «Сказания прапорщика Стооля». Вот как звучат несколько его строк в переводе Александра Блока: «Наш бедный край угрюм и сер, но нам — узоры гор и шхер — отрада, слаще всех отрад, неоцененный клад».
Под аккомпанемент рояля пели дети. На встречу с нами финны приехали семьями. И, судя по доносящимся ароматным запахам, готовились показать свое кулинарное искусство. Так оно и оказалось. На длинном столе в обеденном зале стояли блюда карельской кухни. До тех пор, пока гости все не попробовали, хозяева и даже дети не сели за стол. Мы уплетали тающие во рту пирожки с рисом, без которых не обходится праздничный стол, особенно рождественский, и разглядывали убранство комнаты. Ее стены украшали ворсовые ковры. Это традиционное финское рукоделие, истоки которого уходят еще в бронзовый век, первым получило широкое признание за пре-. делами страны. Ковры «рюйю» поставлялись в XVII веке в королевский дворец в Стокгольм. Кстати, в последние годы финские ворсовые ковры стали все больше закупаться на международном рынке, а национальные костюмы из домотканых материалов вновь вошли в моду — их любят надевать по праздникам.
Читать дальше
