Вокруг Света: Журнал «Вокруг Света» №12 за 1989 год

С. Г. Писахов отправился на Кольский полуостров в 1927 году. Пароход «Субботник» довез его до Иоканги. Там, невдалеке от пристани, на месте устроенной в 1918 году интервентами тюрьмы, художник увидел памятник: тяжелый каменный куб с забранным железной решеткой углублением окна — тяжкий символ темницы. И красные пятна цветов у подножия — как кровь казненных, пролитая за свободу живых. Полотно Писахова, отобразившее этот памятник,— одно из лучших, созданных им в советское время.

Новые материалы, связанные с поездкой Писахова на Кольский, открылись мне совсем недавно. Просматривая фонд рисунков в архиве Географического общества в Ленинграде, я наткнулся на папку с надписью: «Рисунки художника Писахова лопарей погоста Иоканга летняя». В волнении перебрал лежавшие в ней жесткие листы ватмана. Всего в папке оказалось 11 рисунков. Три из них — выполненные акварелью виды Иокангского погоста: бревенчатые домики сбегают к берегу залива. Рисунки сделаны с разных сторон, с севера и с юга. Затем — дом лопаря Луки Федотовича Матрехина. Остальные — жанровые сценки, написанные в той же манере, что и виденная когда-то в Архангельске «Тупа Насти Харлиной». Стрижка овцы, вязание поясов, сушка неводов....— все то, что от века сопровождало быт лопарской семьи. Наконец, портреты жителей погоста. Здесь и Лазарь Федотович Матрехин в зимней одежде, и девушка-лопарка в летнем праздничном наряде. К рисункам было приложено небольшое, на одном листе, пояснение, составленное известным этнографом, знатоком саамов Владимиром Владимировичем Чарнолуским, знакомым многим читателям по двум, уже посмертно опубликованным в Москве его книгам: «Легенда об олене-человеке» (1965 г.) и «В краю летучего камня» (1972 г.).

Пересмотрев рисунки и сопоставив собственноручные надписи С. Г. Писахова с перечнем-пояснением В. В. Чарнолуского, я составил список жителей летнего Иокангского погоста, запечатленных художником. В нем оказались: Прокопий Данилов, Александр Матрехин, Лазарь Федотович Матрехин, Лука Федотович Матрехин, Марфа Никитична Матрехина, Марина Лазаревна Матрехина, Матрена Харлина. Сюда же я добавил Настю Харлину и Илью Семеновича Матрехина, чьи портреты видел ранее в архангельском музее.

Большое число представителей рода Матрехиных в этом списке не было для меня неожиданностью. Когда, в конце шестидесятых годов, я провел несколько дней в летнем Иокангском погосте, уже оставленном его жителями в ходе «укрупнения колхозов», но еще полностью не разрушившемся, во многих избах встречалась мне эта фамилия — то на обложке забытой школьной тетрадки, то на спинке уцелевших саней...

В своем пояснении Чарнолуский отмечал, что рисунки Писахова сделаны «по заданию Географического общества». Поэтому естественно было искать сведения об упоминавшихся людях среди материалов Лопарской экспедиции, организованной Географическим обществом в 1927 году. Экспедиция эта была заметным событием в истории изучения коренного населения Кольского Севера

...Нет, пожалуй, на севере Европы народности более загадочной и более самобытной по своему жизненному укладу, материальной и духовной культуре, нежели саамы-лопари. Путешествуя в начале века по Северу, М. М. Пришвин писал: «Кольский полуостров — это единственный угол Европы, до последнего времени почти не исследованный. Лопари — забытое всем культурным миром племя, о котором не так давно (в конце XVIII столетия) и в Европе рассказывали самые страшные сказки. Ученым приходилось опровергать общее мнение о том, что тело лопарей покрыто космами, жесткими волосами, что они одноглазые, что они со своими оленями переносятся с места на место как облака. С полной уверенностью и до сих пор не могут сказать, какое это племя».

Экспедиция, которую возглавил крупный антрополог профессор Д. А. Золотарев и в состав которой вошли врач Ф. Г. Иванов-Дятлов и этнограф В. В. Чарнолуский, состоялась тогда, когда своеобразию жизненного уклада и культуры лопарей время готовилось нанести жестокие удары. И, как видим сегодня, в ретроспективе, эти удары не замедлили обрушиться на маленький народ: сначала в виде продразверстки, затем в ходе коллективизации и промышленного освоения края, следствием которого были изъятие многих оленьих пастбищ и ликвидация некоторых погостов.

Тогда же, в 1927-м, колоритный «саамский мир» еще существовал...

Передо мной — изданная Географическим обществом книга Д. А. Золатарева «Лопарская экспедиция» (11.1 — 11.7.1927 г.). Перелистываю ее. Итак, 16 января участники экспедиции сошли с поезда на станции Пулозеро, остановились в Пулозерском саамском погосте и занялись антропометрическими измерениями и медицинским осмотром местных жителей. Что же увидели исследователи в этом, первом на своем пути, саамском селении? Цитирую Золотарева: «Близость железной дороги отражается на всем укладе жизни пулозерских лопарей. Они, как и остальные, занимаются оленеводством и рыболовством, но вывозка дров, перевозка грузов и пассажиров играет для них большую роль. При этом нельзя сказать, чтобы они жили безбедно. Разложение старого хозяйственного быта сказывается на пулозерских лопарях, производящих здесь довольно жалкое впечатление». Да, констатировать в печати в 1927 году это объективное положение было еще возможно... Для себя же, для изучения самобытной культуры саамов, Золотарев вынужден был сделать вывод: «...лучше ехать для этнографических наблюдений на Восток, дальше от Мурманки».