— Столб сделан из дерева «кэй лим», — объяснили мне вьетнамцы. — Оно тяжелее воды и очень крепкое, даже топор его не берет.
С этой пагоды и железного дерева началась моя беседа с Камболатом Магометовичем. Мирзоев увлекается археологией, до этого ему пришлось работать в Сирии, и он сделал там любопытные находки. Но Вьетнам, считает он, ни с чем не сравнить — столько здесь интересного для геологов и географов, палеонтологов и археологов и для всех них вместе. В долине реки Красной Мирзоев встретился с археологом Борисковским, читавшим лекции в Ханойском университете. Геолог, интересующийся археологией, для Борисковского был находкой. Мирзоев помог ему определить возраст геологических отложений, где обнаружили древние стоянки человека.
Говоря на любимую тему, Камболат Магометович горячится, теребит кавказские свои усы, подбрасывает на ладони тонкий срез какого-то дерева, похожий на диск.
И внезапно протягивает его мне. Я беру срез, и мою руку тянет вниз. Деревяшка тяжелая, как железо.
— Да это железо прямо!
— Вот именно, железное дерево.
То же, что и в пагоде Мот Кот. Знаете, откуда у меня этот срез?
...Вьетнамские геологи дали для консультации Мирзоеву снимки. Его заинтересовали особенности рельефа на тех из них, где просматривались инородные участки. И он поехал в этот предгорный район.
Тяжело в тропиках нашим специалистам, особенно геологам. Без воды, когда к вечеру вдруг она исчезает в водопроводе, трудно даже в благоустроенном Кимлиене; еще трудность: белье не высушить — стопроцентная влажность воздуха, хоть на вентиляторы вешай рубашку и брюки; тяжко от банной духоты, покрывает испарина пол душным марлевым пологом от комаров. Даже вьетнамцы стараются спать не в домах, выбираются во дворы, на тротуары. А в джунглях, где у геолога самое рабочее место? Водоемы, речки, болота при таком климате — рассадник заразы. Неделями не помоешься, на коже грязь разводами. Да еще опасайся, как бы не укусила какая тварь, ползающая или летающая. Безобидная на вид гусеница проползет — ожог, энцефалита от клеща ждешь, а тут его комарик разносит, совсем, подлец, маленький.
Мирзоев старательно глядит под ноги, чтобы не зацепиться за корни или лианы, не оступиться в колдобину. Вверху света не видно: сплетение ветвей, лиан, листвы. Только скачут мартышки, орут, как капризные дети.
— Ноги не мочите, — советуют вьетнамские коллеги, поспешая следом, — здесь вода нехорошая, на коже ног появляются пятна, кто пьет — болеет.
Мирзоев переходил ручьи, топал по болоту и замечал, что частенько попадаются одинокие крупные деревья. Остановился у одного — толстого, ветвистого, уходящего в небо пышной кроной метров на шестьдесят.
— Кэй лим, железное дерево,— пояснили геологи.
Мирзоев сорвал горсть темно-зеленых, удлиненных листьев, протянул вьетнамцам:
— Сожгите, сделайте спектроскопический анализ. Молодые листья более избирательны, чем древесина, по ним легче определить состав элементов в почве.
Не случайно растет в этих местах кэй лим, а от воды выступают на коже темные пятна. Где-то рядом ртуть, месторождение киновари.
...Датныок — земля и вода, смешавшиеся, неотделимые, — богатая страна, только-только дождавшаяся своего часа...
Дорога единства
Мы выезжаем из Ханоя ясным утром, когда улицы забиты тысячами велосипедистов, спешащих на работу. Нескольким трамвайным и автобусным линиям не под силу обеспечить разросшееся население. Наша «Волга» идет рывками, словно норовистый мустанг, в потоке велосипедистов. Не спеша вращая педалями, они артистически лавируют, увертываясь от машины, а иногда отталкиваясь от нее. По узенькому свободному пространству они проносятся словно эквилибристы по канату, ухитряясь не сталкиваться, даже когда мчатся навстречу друг другу. Искусство ханойского велосипедиста выше всяких похвал.
Последний рывок, и машина выбирается из города, огибая призрак прошлого, французский дот. Мы на дороге № 1, гордости вьетнамцев, важнейшей артерии страны. Рядом с шоссе бежит железнодорожная линия.
Под колеса «Волги» убегают асфальтовые заплаты, неровные выемки.
— Следы американских бомб, — поясняет мой сопровождающий, работник ЦК СТМ (1 Союз трудящейся молодежи имени Хо Ши Мина. — Прим. ред.) By Суан Хонг.
— Какие только бомбы не падали на наши головы: фугасные, напалмовые, фосфорные, с телекамерами, направляемые лазерным лучом. Всего враги сбросили около пятнадцати миллионов тонн бомб и взрывчатых веществ. Особенно запомнились мне шариковые бомбы. У нас их прозвали «ананасы». Из контейнеров бомбы-«матери» вываливались сотни гранат, которые при взрыве разбрасывали вокруг тысячи металлических шариков (а позднее — пластмассовых, чтобы хирурги не обнаружили их в теле).
Читать дальше
