...Тропа, попетляв по лесу, привела нас к какому-то отверстию в скалах. Зан гостеприимным жестом хозяина пригласил: «Входите!» — и, шагнув в полумрак, я оказался в просторной пещере.
— Вьетнамские археологи (они и сейчас работают в заповеднике, занимаются раскопками древних стоянок человека) обнаружили эту пещеру в 1966 году. Посмотрите на три углубления внизу. Это захоронения. По костям установили, что человек жил здесь примерно десять тысяч лет назад. У него была большая голова, развитые челюсти, сильно выдвинутые вперед, сильные руки...
Зан берет с уступа смоляной факел, и трепетный свет освещает следующую пещеру. Их здесь три. Высота самой дальней — 22 метра.
Я замечаю на полу правильный круг, наверное, здесь стоял сосуд для воды. Рядом округлый камень с натеками сталактитов — «каменный цветок». У самой стены пещеры ведет наверх узкий лаз. Поднимаюсь метра на два. Ход в запасное помещение, идеальное укрытие при нападении зверей.
В углу свешиваются причудливо изогнутые каменные полотнища — напоминают орган, хотя играть на нем можно лишь как на ксилофоне. Зан выбивает рукой на этом естественном инструменте боевую призывную мелодию. На минуту я замешкался, отстал. Факел уплывает вперед, сдвигается чернильная глухая темнота, в которой под тысячелетними сводами отдаются рокочущие звуки.
...Снаружи снова день — светло и тепло. На срезе древнего ракушечника замерли в истоме яркие бабочки. Я поднимаю большую круглую раковину, вроде гигантской улитки. Она лежала на ступенях, выбитых волнами моря, которое когда-то шумело у этих скал. А под ногами зеленый разлив джунглей, залитых солнцем.
Окончание следует.
В. Лебедев, наш спец. корр.
Освоение пустынь в нашей стране началось давно. Но здесь, как и всюду, десятая пятилетка ставит новые, более крупные, а значит, и более сложные задачи. В Ашхабаде работает единственный в СССР Институт пустынь, директором которого многие годы был известный географ Агаджан Гельдыевич Бабаев. Сейчас он президент Академии наук Туркменской ССР. Мы пригласили А. Г. Бабаева в нашу «Кают-компанию» и попросили его высказать свое мнение о перспективах освоения пустынь, о новых возникающих тут проблемах.
— Агаджан Гельдыевич! Пустыни занимают без малого четверть всей земной суши, а проживает там всего три процента населения нашей планеты. Тем не менее и у нас, и за рубежом речь идет об интенсивном натиске на пустыни. И потому, что они богаты полезными ископаемыми, и потому, что нужны новые площади культурных земель и пастбищ. Как советская и мировая наука помогает людям покорять пустыню?
— Во-первых, пустыню не так-то просто завоевать и покорить. Пустыня, как никакой другой природный ландшафт, быстро и бурно реагирует на вмешательство человека, отбивая «кавалерийские наскоки» недостаточно сведущих людей. Вот, например, проложишь трубопровод, проведешь дорогу или линию электропередачи, не приняв при этом в расчет направление и силу здешних ветров, и дорога засыпается песком, а из-под трубопровода и опор ЛЭП песок, наоборот, выдуло. В результате — аварии: разрывы трубопровода, рухнувшие мачты ЛЭП. Так природа мстит человеку, если он недостаточно внимательно относится к изучению ее законов. Мне не нравятся поэтому такие выражения, как «штурм пустыни», «наступление на пустыню». Да и само представление о пустыне у большинства людей превратное.
— Принимаем ваш упрек! Что значит, однако, «превратное представление»? Русское слово «пустыня» происходит от слова «пусто». В толковом словаре сказано: «Пустыня. 1. Обширное, обычно безводное пространство со скудной растительностью или вовсе без растительности. 2. Безлюдное, необитаемое место». Все это вполне согласуется с обычным представлением неспециалиста.
— Да, большинство людей так себе и представляют пустыню: барханные пески, караван верблюдов с людьми, изнывающими от жары и жажды, накаленное до слабой голубизны небо и зной, нестерпимый, испепеляющий зной. На самом же деле наши среднеазиатские пустыни — это прежде всего гигантское пастбище. Советская Средняя Азия дает более половины мирового производства каракуля и почти треть всей производимой в стране баранины. Все это не очень-то соответствует слову «пусто», не так ли? И что еще важно отметить — себестоимость продукции животноводства в пустыне вполовину ниже, чем в среднем по стране. Вполовину! Это объясняется тем, что здесь можно обходиться без дорогостоящего стойлового содержания скота. Неприхотливая каракульская овца круглый год находится на подножном корму. Как видите, животноводство в пустыне даже рентабельнее, чем в среднем по стране.
Читать дальше
