— Наш коллектив — самый молодой во Всесоюзном объединении Гидроспецстрой. Средний возраст — около тридцати. Молодые, но опытные. За спиной у многих — Нурек, Сибирь, Колымская ГЭС... Я в свои тридцать шесть уже в стариках хожу, ветеран,— он смеется, и сам, кажется, удивляется такому парадоксу.— И вот что еще,— продолжает Кузнецов,— большинство наших инженеров, горных мастеров — выпускники Тульского политехнического института, сыновья потомственных шахтеров. Я тоже туляк...
«Уазик» замирает у массивных железных ворот. Дальше идем пешком и попадаем в высоченный, ярко освещенный зал.
— Голову тоннеля показать не смогу,— говорит Кузнецов.— Уже готов и заполнен водой весь передний участок. Прямо перед нами поток остановлен временной пробкой. А здесь сооружены водобойный колодец и камера затворов, в ней будет регулироваться расход воды.
Кузнецов подбирает железный прут, чертит на песке схему тоннеля, и, пока он рассказывает, я пытаюсь представить себе сложную систему ходов, переходов и развязок, прорытых в толще гор.
Проект строительства уникален. Ирригационный тоннель с такими параметрами сооружается впервые в мире. Так что и в техническом отношении строительство его стало экспериментом. Проходку повели сразу с двух сторон — с начала и с конца трассы. В процессе работы хребет был пробит сверху тремя шахтами, из которых, в свою очередь, пошли горизонтальные забои — навстречу друг другу. Тоннель, диаметром больше тоннелей Московского метро, рос как дерево: от основного ствола отделились вспомогательные ветви, появился обводной, резервный участок.
Существенно затруднял дело сложный рельеф местности. Он не позволил произвести подробную геологическую разведку (она была сделана со спутников). Строители зачастую пробивались через пласты пород, которые лежали «неправильно» и обрушивались, через зоны разломов... И все же, несмотря ни на что, метр за метром тоннельщики продвигались вперед. В мае 1983 года они отметили большое событие — первую сбойку: два забоя соединились. По традиции была разбита бутылка шампанского, а отличившимся вручен символ сбойки — отшлифованный кусок кварцита, увенчанный буровой коронкой.
— Как-то сюда через аэрационный колодец свалилась кобра,— неожиданно вспоминает Кузнецов.— И ничего, уцелела. Ребята подобрали ее, посадили в клетку, кормили молоком и сырыми яйцами...
— Скажите, Владимир Евгеньевич, что, по-вашему, заставляет человека выбрать профессию тоннельщика? Ведь она — из самых тяжелых и опасных...
Кузнецов помолчал, подумал и ответил так:
— Каждый решает это по-своему. Но одно знаю точно — есть люди, одаренные талантом проходчика. Советую поехать на вторую шахту — там найдете таких.
И вот я во второй шахте. С главным инженером управления Василием Дмитриевичем Калининым мы спустились в громыхающей клети внутрь горы и, миновав рудный двор, направились к четвертому забою, в бригаду Александра Машонина.
Машонин — туляк, начинал в другом забое, у прославленного бригадира проходчиков Еремина, где прошел хорошую выучку. Теперь повел собственную бригаду.
— Это мы называем рабочей эстафетой,— сказал Калинин.— Многое решает характер бригадира. Саша умеет ладить с людьми, хлопочет за ребят, они это ценят. Но главное все-таки личный пример, ведь бригадир у всех на виду, с него спрос наибольший.
Однажды на шахте остановилась клеть, вышел из строя электродвигатель. Как раз была пересменка, девять утра. Машонин со своим звеном отправился наверх «пешком», по вертикальной лестнице. Это 77 ярусов, по четыре метра каждый. Карабкались около часа, в темноте, на голову капала вода. Когда вылезли на свет, двоим стало худо, потребовалась помощь. А Саша повел в шахту новое звено, тем же путем, и снова поднялся, чтобы помочь в перемонтаже двигателя. И только когда подъемник заработал, ушел домой. За день Саша одолел километровую вертикаль, «сделал вершину», как говорят альпинисты. И это после рабочей смены!
Впереди в ярком свете прожектора открывается забой. Тоннель уперся в неровную красноватую стену песчаника с белыми прожилками гипса, под ней — груда только что взорванной породы. Люди укладывают рельсы. Осталось подкатить электровоз и вывезти породу. Потом за проходчиками последуют бетонщики, они облицуют стены тоннеля железобетоном.
К нам подходит бригадир Александр Машонин. Рослый, худой, на скуластом, потемневшем от пыли лице поблескивают большие, чуть навыкате глаза. Сдержанно знакомит с ребятами из бригады: украинец Виктор Пономаренко, таджик Закрилло Сафаров, немец Карл Либкнехт...
Читать дальше
