Огонь и дым окутали полуразрушенное здание. Я перепрыгнул через высокий подоконник, косясь на близкие языки пламени и инстинктивно поднимая ноги в прыжке. Справа и слева дымились стены. Из-за хаоса кирпичей неожиданно появились две фигуры. Торопливо нажал на спуск. Глухо застучала очередь в каменном коридоре.
Я перепрыгнул через узкую щель, в которую провалились фигуры, и остановился — впереди была стена. Но рядом— раскрытый люк и темный ход, уводящий под стену. Прыгнул в него, протиснулся в узкую щель и стал ползти к мерцающему впереди свету. Автоматные очереди все еще стучали за кирпичными стенами. Прокопченные, пятнистые в своих маскхалатах, пограничники выпрыгивали из проломов прямо на спины вражеских солдат, затаившихся в глубоких воронках.
Близкий взрыв ударил в лицо горячей волной. Я перевалился через край колодца и, распластавшись по земле, пополз под проволочный забор. Колючки — вот они, перед самым носом. Прижавшись к низкой траве, чтобы не зацепиться за колючки, с удивлением заметил, что трава пахнет, как всякая трава, — влажной свежестью, а не дымом.
Взрыв ахнул над самым ухом: столб огня взметнулся всего в нескольких метрах. Вжавшись в землю подбородком, грудью, животом, я пополз дальше, вперед, навстречу . тяжелому грохоту крупнокалиберных пулеметов.
Вот и конец проволоки. Я вскочил, чтобы быстрей добежать до близкой вражеской траншеи, и вдруг увидел, как стремительно поднялись навстречу темные фигуры. Ударил штыком, прикладом и спрыгнул в траншею.
— Вперед! — подтолкнул меня младший сержант. — Не задерживаться!
Помогая друг другу, перебрались через двухметровую кирпичную стену и снова оказались перед оврагом, до краев наполненным водой. Кто-то попытался идти по бревну, перекинутому через овраг, но поскользнулся и плюхнулся в воду. Почти вплавь перебрались на другой берег.
Сушиться некогда, на головы нам свалилась шестиметровая веревочная лестница, и мы торопливо забрались в железное брюхо вертолета.
Кажется, передышка.
Несколько минут полета, и прямо с веревочной лестницы сразу попали в переделку: откуда-то появились танки, они на полном ходу шли на нас, залегших в окопах и окопчиках, сжавшихся в маленькие комочки. Танки соседнего подразделения Советской Армии прошли над головой, обдав горячим дыханием солярки. Мы бросили гранаты, побежали сквозь неосевший дым разрывов, на ходу забрались в бронетранспортер, сколько-то проехали в нем, снова спешились и пошли в цепи, ведя огонь по далеким темным силуэтам контратакующего противника. И снова залегали, стреляли по новым целям, бежали по сухой степной полыни, преодолевали участки заражения, врывались во вражеский опорный пункт...
Я поглядел на часы и удивился медлительности времени: от первой команды «вперед!» до момента, когда был объявлен перекур, прошло полтора часа. На преодоление десятка препятствий, на стрельбу, на штурм опорного пункта, на все эмоции и переживания, связанные с необходимостью выработки качеств, нужных в настоящем бою. А молодые ребята с комсомольскими значками на гимнастерках вроде совсем и не устали в этой стремительной «атаке», покуривали, посмеивались, и видно было, что эта «работа» для них уже привычна.
Таким был этот «бой», в котором я принимал участие. Потом сидел на бруствере, и записывал свои впечатления, и не ставил кавычек, обычных при упоминании условного боя и условного противника.
В. Алексеев
Вячеслав Стерин. Случай в тайге
Юра Жданов — может, от усталости, а может, от того, что торопился домой, — так и сыпал словами:
— За Холмогорами дорога пересекает узкоколейку, там рытвины, так что не газуй!..
Борис Василев — плотный, коренастый болгарин, внимательно слушает своего сменщика. Он свободно научился понимать русский язык, но только тогда, когда собеседник не торопился, не забывал, что перед ним иностранец.
— Что есть узкоколейка?
— Узкая железная дорога, по ней древесину из тайги вывозят. Машину проверь получше, места там глухие! Одним словом, тайга шуток не любит...
— Ясно, — заулыбался Борис.
— Не спеши, но и не отставай... — продолжал Юра. — Да сверх бортов песок не бери, пожалей рессоры. Твою старательность я знаю... «МАЗ» недавно был на профилактике, но в дороге все возможно. И оденься потеплей, мороз кусается. Ты почему без валенок? На улице — минус тридцать три.
— Они у меня в кабине, да мне и так тепло, — Борис топнул войлочными ботинками на утепленной подошве по цементному полу диспетчерской.
Читать дальше
