Сэдэд одобрительно кивал, слушая рассказ жены. Они сидели рядом в просторной своей юрте, приветливые, немногословные, дружные — воплощение достойной, счастливой жизни. Когда я сказала об этом телеоператору Биндэрье, у него потеплели глаза.
— Знаете, — сказал он, — я мечтаю снять фильм о монгольской любви. Вы скажете, что любовь одинакова во всех странах света, но, по-моему, это не совсем так. В традициях нашего народа — верность и уважение к женщине. Нигде, пожалуй, вы не встретите столько дружных семейных пар, преданных без навязчивости, нежных без многословия, связавших свою жизнь с юности до могилы...
В открытую дверь юрты брызнуло солнце...
Дархан зеленый
У размытой колеи солдаты чинили дорогу. Они с любопытством уставились на наш «газик» с красным флажком и попросили закурить. Монхочир остановил машину, и начался обряд, именуемый «пачку по кругу».
— Далеко едете? — спросили солдаты, поблагодарив за сигареты.
— В Москву.
— О-о, как далеко! Передайте привет Москве, — сказал один.
— Я хочу поехать туда учиться, — добавил второй.
Надо сказать, что поехать учиться в Москву мечтает добрая половина монгольской молодежи. Молодые специалисты, окончившие высшие учебные заведения в Советском Союзе, пользуются уважением в стране.
Встретишь их везде — ив столице, и в самых отдаленных уголках степи, и в каменистой пустыне Гоби. И конечно, особенно много их в Дархане.
...«Газик» лихо мчался вперед, словно на свете не было никакой грозы. Олзийсурэн читал, Биндэрья протирал кинокамеру, Дашдондог мурлыкал песню, протяжную и красивую.
За холмами в мареве мелькнули и пропали высокие трубы.
— Дарханская ТЭЦ, — сказал Дашдондог. ...Ровные белые кварталы, широкие улицы. Сады и парки. Школы, ясли и кинотеатры. Таков Дархан, город, выросший в безлюдной степи. Город дружбы, названный так потому, что на строительстве его вместе с монголами трудились специалисты из братских стран — Советского Союза, Болгарии, Польши, Венгрии, Чехословакии, ГДР.
Дарханская ТЭЦ имени В. И. Ленина построена с помощью СССР. Сейчас она работает на полную мощность и подключена к центральной энергосистеме Монголии.
...Мы переходили из зала в зал — стройность, порядок, целесообразность. Нигде ни пылинки. Уровень подготовки работающих здесь людей высок, ведь предприятие целиком автоматизировано.
Главный инженер Дашцэрэн, молодой, приветливый, свободно говорит по-русски — учился в Советском Союзе. Большинству работников ТЭЦ нет еще и тридцати. В большом зале за пультом управления сидел парень лет двадцати двух — начальник смены.
— Откуда гости?
— Из Москвы!
— О-о, — цокнул языком начальник смены. — Москва! Там такой энергетический институт. МЭИ, да? Правильно я произношу?
У парня среднее специальное образование, теперь пора в вуз поступать. «Надо идти в ногу со временем!» — солидно добавил он и оглядел свои пульты с такой гордостью, что стало ясно: уж этот не отстанет...
Ближе к вечеру, когда по небу растеклись малиновые, лиловые, золотые полосы, нас привезли на вершину высокого холма. «Сейчас мы покажем вам Дархан, — сказали нам. — Нет, не этот, его и так видно. Тот, который будет. Смотрите, вот здесь мы построим спортивный комплекс, а там — Дворец культуры. Веками считалось, что на земле Дархана не растут деревья, а мы высадили тысячи саженцев, в том числе фруктовых, и они принялись. Приезжайте сюда через пять лет, посмотрите тогда. Пройдетесь по тенистым аллеям...»
К тени у монголов особое отношение: отношение народа, веками кочевавшего на открытых, раскаленных пространствах, где каждый островок тени — отдых, желанный и редкий. Даже приехав в город, степняки идут по тротуару, точно автоматически следуя за контурами тени домов и деревьев. И будущий Дархан видится монголам зеленым, тенистым.
С тех пор каждого приехавшего из Дархана человека я расспрашиваю: ну как там, в Дархане? И все, что я слышу, убеждает меня: я еще увижу Дархан в кипенном цветении яблонь. Ведь для человеческого ума, воли и знания, для добрых человеческих рук нет ничего невозможного.
Похищение в Шаамар
В госхозе «Батсумбэр» мне преподнесли букет моркови. Букет благоухал свежестью и прохладой. Морковки яркого, солнечного цвета заманчиво выглядывали из зелени. Овощеводы — бабушка Долгор, Герой Труда, и юные ее помощницы Цочолма и Батар — выбрали для нас самые сладкие, самые сочные морковки.
Я понимала цену этого подарка. В стране, где еще полвека назад не знали ни овощей, ни фруктов, плантации моркови, лука и капусты — настоящий праздник. Веками ламы запрещали монголам обрабатывать землю, внушали, что нарушить ее покой — смертный грех. Даже сапоги предписывалось носить с загнутыми носами, дабы случайно не оцарапать почву. Войны, пожарища, горы трупов, по мнению владык, покой земли не нарушали...
Читать дальше
