Я стоял, раздумывая, что мне делать. Парнишка посмотрел на мои ноги, обутые в ботинки: термометр показывал с утра минус сорок три...
— Пойдемте к нам, — предложил паренек. — Погреетесь.
Так я познакомился с Юрой Басовым, сыном охотника. Мы шли вдоль рубленых изб, которые из-за сугробов казались еще приземистее и от сияния снега еще темнее. Сопки за селом, поросшие редколесьем, видны были так четко, что можно разглядеть даже шапки снега на гибких дымчато-сизых лапах елей.
Собаки провожали нас пустыми глазами — люди без охотничьих ружей за плечами лаек не интересуют. Мы шли длинной улицей, и до самого дома никто не попался нам навстречу.
— Мало у вас людей в селе?
— Немного. Да и суббота нынче. Все в тайге да на реке. Я тоже шел рыбу ловить, да вас встретил.
Пришли в дом. Юра сразу захлопотал у большой печки, а я рассматривал горницу: крепкие стулья, основательный, будто вросший в пол, стол; шкаф с посудой, отражающийся в эмали холодильника; репродукция картины, на которой была изображена южная девушка с кистью винограда в капризной руке...
Уже ровно и жарко горели смолистые дрова, уже запел чайник, на столе появились хлеб, сахар, топленое молоко в горшке и тарелка с морозным салом, а Юра, достав из фанерного ящика щенка с еще подернутыми мутной пленкой глазами, поил его молоком из бутылки с соской.
— Для братана взяли, — сказал Юра. — Для Сережи. Придет из армии, а пес уже большой.
Он кладет щенка обратно в ящик, закрывает сверху для тепла куском шкуры.
— У Сережи хорошая собака была. День, два, три гонит соболя — и не устает будто. Пропала. Горевал братан. Так горевал...
— А ты соболя видел?
— Живого нет. Не брал еще меня батя на соболя. В этом году обещал. В каникулы. Следы много раз видел. Знаете, как соболь ходит? Чисто-чисто. Задние лапки в следы передних точно ставит. Коготок к коготку. Нигде не чоркает. Лисица вот тоже чисто бегает. Да все одно не как соболь. Нет-нет да где-нибудь прихватит задними ногами снег — чоркнет.
— А волчий след знаешь?
Юра кивает.
— Как у собаки. Только маленько крупнее. Задней ногой ступает в след передней. Будто волк на двух ногах идет. Смешно...
— Отец учил следы читать?
— Батя. Научил, как белку без собаки найти и взять; как ондатру живой поймать; как костер в тайге разжечь, чтобы всю ночь горел. Много чего надо знать, прежде чем на соболя идти. Еще наши ребята в селе охотоведам помогают. Считают, сколько и какого зверя в тайге. Охота-то от этого зависит...
Приходит отец Юры — Александр Егорович. Тоже садится за чай. Мы говорим о тайге, об охоте, о ребятах, которые растут в таежном селе.
— Парни у нас самостоятельные, — соглашается Александр Егорович. — В таежных делах понимают. Да вот не очень-то их теперь дома удержишь...
Он встает, идет к шкафу, достает оттуда конверт.
— От старшого получил. От Сережи. Пишет, что хочет на большую стройку податься. Железную дорогу строить: Хребтовая — Усть-Илимск. Но точно еще не решил. Гадаем с матерью — вернется аль нет?
...Не одна зима прошла с того разговора — и вот я снова на Лене, почти в тех же местах. Приехал на строящийся западный участок Байкало-Амурской магистрали в поселок Звездный, и первым, кого встретил там, был... Юра Басов. Сидит себе на бревнышке у палатки — портянку перематывает. Бывают же встречи!
— Сначала братан Сережа сюда приехал, — говорит Юра баском, потирая подбородок, заросший молодой, реденькой бородкой. — За ним и я. Братан на бульдозере, а я плотник.
Я спрашиваю про Александра Егоровича, про дом в Тарасове. Юра мрачнеет.
— Когда Сережа на БАМ собрался, батя ничего не сказал. Мать, та заплакала. Отец говорит ей: «Ну чего... Рядом же, считай. Нашу дорогу строить будет. Сибирскую. Сколько лет ее ждали...»
Проводили Сережу. Уговорились с ним: устроится — мне напишет. И вот получаю от него письмо с вызовом. Отцу показал. Он прочитал — и ни в какую. Не велит охотничий промысел бросать. Неделю, другую со мной не разговаривает. Я батю-то понимаю, но и на БАМ охота!
Молчим и молчим. Кто кого перемолчит. Еще одно письмо от Сережи приходит. Дескать, как решил? Начал я укладывать рюкзак. Уложил. Приходит отец вечером. Посмотрел на рюкзак в углу, спросил только, когда еду, — и больше ни слова. Так я и уехал. Нехорошо получилось, верно?..
Заходим в палатку, где живут братья. Сережу я узнаю сразу: очень уж похожи с Юрой. Только Сережа выше, стройнее, но лицо — с прямыми бровями, с крупным, картошкой носом — такое же широкоскулое и доброе, как у брата.
Читать дальше
