Смирнов.По-моему, пора сделать перерыв.
Саруханян.Перерыв?
До встречи после ПГЭЦ!
Ленинград. Январь. 1977 год
Надир Сафиев
К тому времени года лучше всего подходило определение «золотая осень» — лилось последнее тепло перед наступлением холодов. Однако убедиться, что осень действительно «золотая», было не так-то просто: шоссе обступали сосновые леса. Даже смыкающиеся над машиной ветви не добавляли окружению мрачности — бор стоял, пронизанный нагретым воздухом и отголосками летней свежести. Дорога то и дело выскакивала на неширокий простор малахитовых лугов, тогда далекая опушка леса отбегала в сиреневую дымку, а над ней вырастала готическая кирха.
По обочине из щедрого леса шли грибники — несли полные ведра и корзинки. Девочка в ярко-красной куртке тащила гриб едва ли не в половину себя размером — из тех, что фотографируют для газет; она весело кричала вслед машине и махала свободной рукой. Удивительный агрегат, мигая множеством лампочек, урча и двигая длинными механическими руками, убирал с проезжей части жестяные «колпаки»: разделительная полоса была недавно подкрашена, и наезжать на нее до сей поры не следовало. Все это сочеталось в каком-то странном единстве беззаботности и целесообразности, ритма и покоя, словно лето и не думало кончаться. И только пламя осин в кольце молодой еловой поросли — словно костры, плывущие на плотах над зеленой глубиной пруда, — и серое небо над головой напоминали: приближается пора туманов и дождей.
К вечеру на ветровом стекле разбились первые капли, машины зажгли желтые фары. Так к нам присоединился новый и теперь неразлучный спутник — вязкий осенний дождь. Это было под Нёйбранденбургом — городом на окраине обширной Мекленбургской равнины, обнимающей весь север ГДР.
«Нёй» означает «новый», но отсчет времени этот город начал 729 лет назад.. Тогда люди предпочитали селиться под защитой крепостной стены: воевать приходилось часто. В конце XIII века возникла такая стена и вокруг Нёйбранденбурга: мощная, добротная, протяженностью более двух километров, высотой семь метров. Число ворот в ней достигло четырех, поставлены были две башни, еще жители обвели город рвом с хитрым шлюзом, позволявшим затопить всю округу, да пристроили к стене полсотни домиков — «викхаузов» —для охраны. Здесь жили ремесленники: в викхаузах они работали, вели хозяйство, растили детей, а по тревоге брались за оружие.
Первую брешь в стене пробил... паровоз. В 1864 году провели железную дорогу — пришлось снести часть укреплений. Город словно ждал этого: в пролом мигом выплеснулись дома, продолжились, пронзая стену, улицы. Стена сдалась быстро: разомкнутая, она обваливалась, рассыпалась, уходила в землю...
Всерьез занялись реставрацией старинного комплекса укреплений лишь в социалистической Германии — начали с восстановления городских ворот.
Реконструкция развернулась в середине 50-х годов и длилась двадцать лет. Средневековые северонемецкие строители не пользовались известняком или песчаником: таких материалов у них под рукой не было. Сырьем служила глина, и все готические сооружения на севере построены из обожженного кирпича — в так называемом стиле «бакштайн». Чтобы его восстановить, надо было знать старинные секреты кирпичного дела и технику кладки. Мастера добились своего: ворота сегодня — как и сотни лет назад — гордость Нёйбранденбурга. И «Трептовер тор» — с расположенным внутри краеведческим музеем, и «Фридлендер тор» — с помещениями для форумов, и «Нойес тор», и «Штаргардер тор»...
...На древних улицах Нёйбранденбурга дома стоят тесно, впритык: двух- и трехэтажные, с островерхими двускатными крышами, кирпичными основательными фасадами. Я проводил рукой по влажной от упавшего тумана кладке — вроде бы давних мастеров работа, без «обмана»? Как все это могло дожить до наших дней?
За разъяснениями пришлось отправиться в «Трептовские ворота» — в музей. Там-то мне и рассказали, что многие дома построены... совсем недавно, в 50-х — 60-х годах. Городские власти решили: Нёйбранденбург не имеет права терять свое лицо. Надо обязательно сохранить старый план улиц, возводить дома из кирпича, и каждая новая постройка непременно должна иметь средневековый фасад. Но внутри, разумеется, следует оборудовать современные квартиры.
Превращать весь город в копию средневекового чрезвычайно сложно и вряд ли нужно, зато одну улицу — Гроссе-Вольвебер-штрассе — решено целиком преобразовать в музей. Работы здесь начались еще в 1952 году. И на глазах одного поколения «Большая Шерстоткацкая» принимает подлинный средневековый вид, становится! точной копией самой себя — исчезнувшей. А в домах, как и прежде, живут люди, получившие, не меняя место жительства, квартиры, вполне отвечающие требованиям двадцатого века.
Читать дальше
