Смирнов.Тем более существует мнение, что именно при мощных штормах происходит наибольшее взаимодействие между океаном и атмосферой. Значит, надо работать и в шторм, хотя это в какой-то степени нарушение техники безопасности... Как-то, выполнив гидрологическую станцию, «Профессор Визе» направился к следующей «точке». Пока шли, шторм стал усиливаться, приближался к 9 баллам, вроде станцию ставить нельзя. Но когда твой корабль «привязан» к такому большому эксперименту и ты не обладаешь резервом времени, поскольку все суда ведут свои наблюдения одновременно с твоим судном, находясь в разных квадратах океана, ты не можешь ждать 3— 5 суток, пока шторм утихнет. Помню, пришло время ставить станцию, а ребята сидят в своих каютах, не выходят на палубу. Вызвал в ходовую рубку заместителя капитана по науке, гидролога Зыкова и начальника отряда гидрологов Олюнина. «Какое решение принимаем?» — опрашиваю л их. Зыков подумал и сказал: «Олюнин, ты пойдешь со мной?» Начальник отряда молча кивнул. Капитан «Профессора Визе» Эммануил Николаевич Троицкий постарался поставить судно в дрейф так, чтобы палубу не заливало волной и судно резко не валило на борт. Зыков стал на лебедке, а Олюнин — на подвеске приборов. Станцию поставили на глубину в две тысячи метров очень четко и быстро. После этого случая, когда приходило время наблюдений, вахта гидрологов в любую погоду оставалась на своих рабочих местах...
Саруханян.Обычно, когда я спрашивал у Льва Сергеевича Степанова — это все тот же начальник отряда гидрологов, с которым мы хорошо поработали в проливе Дрейка: «Ну как, будем ставить станцию?» — он неизменно отвечал: «Ставить станцию в такую погоду преступление, но мы на него пойдем, потому что знаем: иначе нельзя...»
«Профессор Зубов» вышел в северную. Атлантику в марте, вышел на рекогносцировочную работу. Ученые должны были проверить, с какими скоростями течений могут встретиться наши суда во время эксперимента. С этой целью в тяжелых штормовых условиях поставили четыре буйковые станции.
Корабль ходит по океану, снова и снова возвращается к буям и вдруг однажды теряет их из виду, вообще не может найти. И только когда по истечении нескольких суток шторм успокаивается, станции наконец обнаруживаются. Но тут вмешивается случай.
Утром люди, поднявшись на мостик, узнают, что корабль находится за пределами полигона и с большой скоростью идет к берегам Норвегии. Оказывается, ночью капитан судна Андржеевский получил известие с учебного судна «Комиссар Полухин», что у них на борту больной, семнадцатилетний курсант, с резким приступом аппендицита. Их врач не решается сделать операцию, и они просят у «Зубова» помощи. И вот, с одной стороны, надо поднять на борт только что с трудом найденные буйковые станции, ради которых судно целый месяц скиталось по океану, с другой — в опасности жизнь человека... И судно оставляет станции и уходит.
«Профессор Зубов» подходит к месту встречи с учебным судном через 8—10 часов. Но штормовые условия таковы, что судам не подойти друг к другу и шлюпку не спустить, а иначе не передать больного. На «Комиссаре Полухине» решают, что ничего не остается, как идти в Норвегию и оперировать парня там. «Нам его не передать, — говорят с учебного судна, — волна более пяти метров. Спасибо за помощь. Вы — молодцы!» Тогда Андржеевский предлагает: «Мы — судно погоды, располагаем спутниковой информацией и знаем, где потише, там примем больного».
Суда меняют курс.
В районе полигона «Зубов» ходит вокруг учебного судна, гасит волну. С «Полухина» спускают шлюпку с больным курсантом и врачом. Моряки «Зубова» выхватывают из шлюпки парня и врача. Суда в течение пяти часов идут параллельным курсом, пока врач «Профессора Зубова» Валерий Федорович Козак делает операцию. Случай с парнем, был сложный, и поэтому оставлять его на борту учебного судна было опасно. После операции больного курсанта оставили на исследовательском судне, и только через десять суток, когда Саша поправился, он перешел в океане на рыболовецкое судно.
Саруханян.Вернувшись снова на свой полигон, мы были вознаграждены: увидели, что наши станции стоят на местах. Когда сняли их и подняли на борт, обнаружили, что на двух буях скобы, к которым крепится трос с приборами, стерты так сильно, что достаточно было бы станциям проболтаться на волне еще неделю, чтобы произошел обрыв троса и буи ушли в бессмысленное плавание.
Смирнов.К счастью, случай с курсантом произошел до начала основного эксперимента. Потом мы работали в жестких временных рамках: не могли переждать шторм, не могли ждать, когда придет день, работали ночью, потому что не были предоставлены самим себе, мы входили в отряд кораблей...
Читать дальше
