В последние годы все популярней становятся биологические методы борьбы с вредными насекомыми. Садоводы просят прислать им божьих коровок или жуков-богомолов для уничтожения вредителей садов. Под Кишиневом работает крупнейшая биофабрика, производящая в день пятнадцать миллионов насекомых — охранников полей. Так человек, говоря словами поэта Е. Баратынского, «на творенье ополчил все силы, данные творенью...».
Но это не значит, что химическое оружие сложено в арсеналы. В глухих тропических местах планеты, где еще не побеждена малярия, в ход идет все тот же ДДТ, им также уничтожают в тайге клещей и прочую нечисть. Говорят, что это оправданно. Однако на огромных просторах лесов, полей, лугов, ферм человек переходит от тотального уничтожения вредных насекомых к регулированию их числа, к созданию гармонии между ними, млекопитающими, растениями и человеком.
...Я заканчивал эти заметки, когда пришло следующее сообщение: «Министерство сельского хозяйства Египта объявило тревогу, отменило отпуска всем агрономам. На поля выходят десятки тысяч хлопководов для сбора личинок насекомых-вредителей... Дело в том, что эти личинки оказались устойчивыми к воздействию ядохимикатов и собирать их можно только руками. Сейчас по всей стране крестьяне с утра до вечера работают на своих хлопковых полях, пытаясь отвести беду. Для борьбы с вредителями хлопка были выделены даже подразделения полиции».
Казалось, время потекло вспять на тридцать веков назад, и на поля вышли крестьяне Древнего Египта, чтобы вот так же вручную сразиться с саранчой.
Встретив затем своего знакомого энтомолога, я рассказал ему об этом случае и задал вопрос, на который долго не решался: может ли человечество хотя бы в самой далекой перспективе оградить себя, свои фермы и поля от вредных насекомых?
— Сельское хозяйство, — ответил он, — это как бы мост между нами и дикой природой. Сделать наши фермы и поля частью одного промышленного конвейера значило бы оборвать какие-то очень важные нити, связывающие нас с растительным и животным миром.
И мой собеседник нарисовал такую картину: фермы в глухих блоках зданий, а поля под куполами с искусственной атмосферой. Никаких потерь от насекомых-вредителей, зато и никакого контакта с природой. Животные — коровы, свиньи, овцы — круглый год живут под крышей. Люди их не видят — в одни ворота фермы завозят корма, в другие вывозят молоко, шерсть, мясо. Мрачная картина, словно это не Земля.
— ...Вот что представлял бы мир без насекомых, вернее, наше сельское хозяйство, полностью избавленное от них, — продолжал он. — Устраивает? Нет, человек не властен над миром этих крохотных существ, хотя паразитов вроде оводов он уничтожить может, сохранив лишь немногих для научных целей. Вот так. Так что же нам делать? Жить в согласии с армадами насекомых, защищаться от вредных, поощрять полезных, регулировать численность тех и других. Защищаться, не преступая границ самообороны, не кичась мнимым могуществом. Вот, очевидно, единственная верная стратегия разума.
Александр Харьковский
Было счастливое время дождей, когда краски на ниамейском базаре немыслимыми своими сочетаниями изо всех сил старались опровергнуть общеизвестную истину, что радуга состоит всего лишь из семи цветов. Черные, темно-коричневые, оливковые лица; серебряные, медные и бисерные браслеты; ожерелья, серьги, широкие пестрые одежды. Разноязыкий, разноголосый галдеж, взлетающие руки, белозубые улыбки.
И тут я увидела этого человека. Высокий и страшно худой, он молча обходил лотки, тележки, груды фруктов и овощей, и, казалось, пестрота и шум не касаются его: настолько отрешенным и безучастным был его взор. Странным был облик этого человека: удлиненное лицо, чуть красноватая кожа, тонкий нос — все это резко отличало его от плотных темнокожих людей вокруг.
Лишь на мгновение глаза его зажглись у лавки с верблюжьей сбруей и снова потухли.
Две пожилые добродушные торговки, проводив его взглядом, сочувственно о чем-то затарахтели, качая головами и цокая языком. Потом одна из них сказала мне:
— Пёль, — и пояснила: — бороро.
А другая добавила:
— Засуха.
Речь шла о засухе с большой буквы — Великой Засухе, поразившей районы африканского Сахеля в начале семидесятых годов. Она поставила под угрозу само существование кочевых племен во многих странах Африки.
И среди них — загадочного и еще недавно многочисленного племени пёль-бороро.
Читать дальше
