Я вспомнил, как в городе Ндоле повстречался с советским инженером-энергетиком В. В. Харчевым, который уже несколько лет работает в Замбии. Коренастый, плотно загоревший человек, он широко, белозубо улыбался, рассказывая о поездках по стране, о встречах с людьми, о помощи, которую оказывают наши специалисты замбийцам, и в этой улыбке были удовлетворение от плодотворных трудов и радость человека, всегда открытого дружбе и общению.
— Всюду, где мне приходилось бывать, я встречал лишь доброту и симпатии местных жителей,— говорил инженер.— В самой далекой глуши, в самом нехитром жильце хозяева радушно распахивают двери и угощают чем богаты. Московские специалисты уже построили в Замбии десять дизельных электростанций , буровики тоже оставили о себе хорошую память — в стране действуют сейчас почти четыре сотни артезианских колодцев. И ведь такая помощь — это нечто большее, чем просто свет и просто питьевая вода, которые пришли в замбийские города и деревни. В самых отдаленных уголках республики замбийцы познакомились с «живыми» советскими людьми и поверили в дружбу с нами. Замбийцы старательно учатся, многие просто на лету схватывают необходимые навыки. Наши энергетики без труда подготовили квалифицированных специалистов для обслуживания электростанций, а буровики научили своих подопечных самостоятельно вести изыскательские работы и сооружать новые артезианские колодцы...
...Наша беседа с Б. Литаной закончилась. Я выхожу из здания штаб-квартиры ЮНИП в Лусаке и снова бросаю взгляд на бронзовую плиту у входа. Только сейчас мне открылся второй смысл, заключенный в этом символе. Я представил, как замбийские горняки добывают медную руду в шахтах Коппербелта, как металлурги плавят медь и соединяют ее с оловом, получая бронзовый сплав, как руки мастеров выбивают на золотистом про-вальцованном металле изображение. Множество рабочих рук слились в образе одной руки, крепко держащей факел.
Валерий Волков, корр. «Правды» — специально для «Вокруг света» Лусака — Москва
Третий час мы толкуем о тайге, об оленях, о Севере.
— Нет, это не самый крупный в стаде олень,— говорит мне Вадим Гаюльский, оленевод из эвенкийского поселка Суринда.— Есть и покрупней. Но он самый умный, самый красивый, самый надежный... Как у нас говорится, настоящий бык.
— А зовут как? — спрашиваю я, зная, что лучшим своим животным оленеводы обязательно дают имена.
— Кудряшок. У него хороший нрав, веселый. Работать, однако, тоже любит.
За окном шумная улица Красноярска. И без того немногословный, Вадим смотрит в окно, на зимний парящий Енисей.
Там за городом, за сопками, где-то за шестьдесят четвертой параллелью, в маленькой Суринде живет его семья: отец, братья, племянники. Все, как один, потомственные оленеводы... Может, видится ему родная Суринда, занесенная снегом, два десятка двухэтажных брусовых домишек. Живут в них охотники, оленеводы, механизаторы. Дымы, как хвосты песцов, неподвижно стоят над занесенными снегом крышами. И рядом олени. А олени — это транспорт, одежда и пища эвенков испокон веков. Оленеводство — их исконное дело.
Все оленеводы Красноярского Севера знают Суринду. Лучшие в Эвенкии стада племенных оленей выводятся здесь. Лучшие быки и важенки, отцы и матери будущих элитных поколений, вывозятся именно отсюда для улучшения породы северного оленя. Верховой олень Вадима, Кудряшок, неприхотливый и сильный, именно из такой, элитной суриндинской породы.
Он был сыном молодой важенки из Тофаларии. Мать его за тысячу с лишним километров привезли из южных Саян. Оленеводы рассчитывали на благополучную акклиматизацию красавицы оленихи. И не ошиблись. Отличные ездовые олени-учуги пошли от нее. Таких животных пастухи особенно любят, берегут. Они крупнее других, красивей, сильней. Ездовой олень поднимает всадника весом до восьмидесяти килограммов.
Вадим хорошо помнит, как четыре года назад он принимал от этой важенки первого олененка, своего Кудряшка. Крепкий, упрямый теленок почти мгновенно вскочил на тонкие ножки, похожие на суставчатые коленца бамбука. Особенно беспокоился о новом потомстве бригадир Август Егорович Гаюльский, родной дядя Вадима. То и дело наведывался: «Как тут молодая мамаша? Как теленок? Смотри у меня, головой отвечаешь!»
Бригадир-то он знатный. Орденоносец. Может, потому и знатный, считает Вадим, что в бригаду к себе выбирает парней, ходивших за оленями с самого детства. Дальний у Августа Егоровича прицел — сделать из них настоящих оленеводов. Так и говорит: «Ты оленевод навсегда, до самой пенсии».
Читать дальше
