В этот раз Петр Федорович разыскал меня на плотине. Огромный, с добрым лицом, все такой же шумный и жизнерадостный, он смял меня в могучих объятиях. Поговорили о новостях, и Шинко сказал:
— Знаю, кто тебе нужен. Его зовут Хамид Мухтаруллин. Это же мой друг! Сегодня вечером пойдем к нему в гости.
...Мы ехали по улице, застроенной небольшими домиками, сплошь укрытыми зеленью садов. Окна распахнуты — из них доносились говор, смех, звуки гитар. Здесь жили ветераны нарынской гидроэнергетики. Хамид Мухтаруллин был одним из них.
— А давно я у тебя не был! — шумел Петр Федорович, шагая по дому Мухтаруллина, как по своему собственному. Дети Хамида ходили за ним, не отрывая восторженных глаз от его богатырской фигуры.
Потом мы сидели за столом, у самовара, а Хамид, маленький, хрупкий человек, говорил:
— А что особенного я сделал? В горах, бывало, приходилось идти на риск, а тут риска никакого. Трос может держать пять тонн. У меня была двойная страховка — пояс и карабины...
— За что же вам выговор объявили? — спросил я.
— Да за то, что полез без разрешения,— улыбнулся Хамид.— А ведь спроси разрешение — ни за что бы не позволили. Но ведь я электрик, мне ли не знать, какая редкость такая лампа.
— И ведь какой хитрый этот башкир,— засмеялся Шинко.— Выбрал для воздушной прогулки праздничный день, чтобы никто не помешал. Впрочем, Хамид отчаянный...
— То-то что отчаянный,— вставила жена.— Человеку полвека стукнуло, а все по горам бегает, как мальчишка!
— Говорят, что ты, Хамид, мог бы стать «снежным барсом», как Мамасалы Сабиров,— сказал Шинко.
— Наверное,— спокойно отвечал Хамид.— Впрочем, это и сейчас не поздно.
— Дай слово, что не уйдем с Нарына, пока не построим Камбарату,— предлагал Шинко, протягивая руку Мухтаруллину.
Они пожали друг другу руки.
Камбарата... Эта мощнейшая ГЭС нарынского каскада будет строиться со временем. А в XI пятилетке предстоит «завершить строительство Курпсайской ГЭС, ввести в действие мощности на Таш-Кумырской ГЭС» — так сказано в «Основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1981—1985 годы и на период до 1990 года».
Еще 30 лет назад во многих районах Киргизии, в домах и на фермах, горели керосиновые лампы. Первые же станции нарынского каскада полностью осветили республику, самые глухие уголки ее, дали полям воду, механизировали сельское хозяйство. И с каждым новым «прыжком» Нарына возрастает энергетическая мощь республики и страны.
Леонид Лернер, наш спец. корр. Киргизская ССР, поселок Каракуль
Готовая продукция, чистая медь — главное богатство Коппербелта.
Небольшой паром, на котором едва разместились четыре машины, медленно отваливает от берега. Моторист выжимает из двигателя предельную мощность, но справиться со своенравной Замбези не в силах. Бурное течение упрямо сносит нас вправо. Через борт перехлестывают пенные гребешки темно-зеленых волн.
Местечко, где мы переправляемся, называется Казунгула. Здесь по Замбези проходит граница между Ботсваной и Замбией.
Приближается берег. В тени пальм и эвкалиптов выстроилась длинная вереница грузовиков и легковых автомобилей, ожидающих переправы. Над пограничным постом развевается национальный флаг Замбии — зеленое полотнище с тремя полосами красного, черного и оранжевого цвета в правом нижнем углу. Таможенные чиновники и пограничники быстро оформляют документы, и вот мы уже мчимся в город Ливингстон.
Пример «накамбалы»
Начав отсчет километров от памятника путешественнику Ливингстону, автострада убегает на север. На обочине — непривычные дорожные знаки:
«Осторожно, животные!», на них изображения слонов, бегемотов, антилоп. Природа Замбии в этом районе выглядит почти такой же нетронутой, как в прошлом столетии, когда сюда пришли первые европейцы. Замбийцы сегодня с вниманием относятся к охране окружающей среды. Карта страны испещрена огромными пятнами заповедников и национальных парков. В январе этого года была прекращена выдача лицензий на отстрел слонов. В течение пяти лет эти животные станут полностью неприкосновенными по всей Замбии, и их поголовье должно восстановиться.
Кое-где в бескрайнем просторе саванны мелькают лоскуты полей кукурузы, хлопчатника, сорго. Встречаются рощи апельсиновых деревьев и банановые плантации.
Делаем остановку в городе Мазабука. До провозглашения независимости здесь была девственная земля. Теперь это главный сельскохозяйственный район страны. Рис, соевые бобы, пшеница, цитрусовые, овощи — все, что производится в Южной провинции, идет на стол жителям Лусаки и других городов. Но король здешних угодий — сахарный тростник.
Читать дальше
