В бухточке закладывалась тогда первая на нашем Севере подводная плантация мидий. Закладывалась, прямо скажем, почти на одном энтузиазме молодых. Лаборатория белковых ресурсов Арктики другого — Полярного рыбохозяйственного института — не насчитывала и полутора десятка сотрудников. Своими руками приходилось ставить жилье, сооружать причал, монтировать плоты для размещения садков и сшивать из обрывков сетного полотна сами садки. Потом, в отлив, — собирать на естественных мидиевых банках посадочный материал, сортировать, вылавливая крупные образцы, размещать по садкам и вывязывать из них длиннющие, в шесть этажей, «гирлянды» и развешивать на плотах...
Вадим Руденко, экспедиционник и вечный бродяга, мастер на все руки, был тогда первым помощником Федорова. Помощником толковым. Через три года существования подводной фермы выход нежнейшего, целебного и деликатесного продукта превысил все рекорды, когда-либо достигавшиеся сухопутными животноводами — пять-шесть килограммов чистого мяса с квадратного метра акватории. И пожалуй, не следовало слишком удивляться, встретив его здесь, среди молодых сотрудников института, занятого поисками своих заполярных ключей к решению задач Продовольственной программы.
Прибрежная целина
Второй час утра. Мы только-только разгрузились. В довольно просторной кухне тепло и уютно. В уголке под люминесцентной люстрой зимний мини-сад: королевская вирджиния, обезьянье дерево, непритязательный вьюнок и даже уроженка совсем уж южных стран — настоящая, хоть и карликовая, агава.
Я еще не успел согреться после не очень-то уютного пассажирского «салона» гетеэски и с наслаждением прихлебываю удивительно ароматный, тундровыми корешками и травами приправленный чай. На выскобленном до белизны столе — варенье из мало ведомой москвичам морошки, какая-то вяленая рыба, удивительной пышности хлеб местных пекарей. И хозяин — неважно, что заступать ему на вахту в 8.30,— по хорошей, строжайше соблюдаемой в институте военно-морской традиции, с трехминутным опережением распорядка, начинает вводить меня в курс.
— Было время, когда вся сфера познания довольно четко разделялась на две как бы подобласти: науки прикладные, непосредственно связанные с практической деятельностью человека, и фундаментальные, строго академические. Сегодня мы знаем — такое противопоставление глубоко ошибочно. В наши дни все чаще и чаще результаты именно таких, казалось бы, сугубо теоретических исследований становятся важнейшими опорами, что ли, материально-технического прогресса...
Задачу, стоящие перед мурманскими гидробиологами — изучение биологической продуктивности Мирового океана, разработка рациональных методов использования его биоресурсов и их воспроизводство. Это и постижение тонких, скрытых взаимосвязей, которым подчинено все обитающее в океане.
Способна ли хозяйственная деятельность человека стать действенным фактором экологической эволюции? Тут есть о чем призадуматься.
Вот два примера для размышления.
Интенсивный отлов стада баренцево-морской трески свел почти к нулю популяции наиболее крупных особей, питавшихся в основном рыбкой-песчанкой. Вид не погиб, у него есть свой резерв сохранения жизнеспособности. Однако сегодня осталась вживе лишь мелкая треска, для которой песчанка — аппетитная, но по габаритам, простите, непрожорная пища. И на высвободившуюся кормовую базу с бешеным азартом устремился атлантический кальмар, о котором в прежние времена на здешнем побережье разве что слыхом слыхали да в книгах читывали. Два года назад тут, в бухте Оскара, у самого, можно сказать, порога института, здоровенных, в два хороших кулака, кальмаров в отлив собирали до пяти штук на квадратном метре обсушки.
Даже не желая этого, человек перестроил механизм, управляющий «пропиской» целого вида! А с пользой ли? Очень непросто дать уверенный ответ...
Или еще деталь. Пример из области мидиеводства. Ферме, что в губе Зеленецкая Западная, не исполнилось и десяти лет. Главный природный враг мидии — морская звезда, организм сугубо придонного образа жизни. Даже ее личинка не поднимается выше полуметра над грунтом, сама же звезда вообще и на сантиметры подвсплывать не способна. Но, «чуя под носом» плантационные плоты с обильным и лакомым кормом, хищник изменил тысячелетиями сформированным привычкам. И придонную звезду вдруг стали обнаруживать в самых верхних садках гирлянды, до которых ей добирать надо десять, а то и пятнадцать метров. Как обучились этому личинки существа, обладающего лишь примитивнейшей нервной системой? Загадка. Одна из очередных. И очень многих, которые природа способна поставить перед человеком.
Читать дальше