В народном краеведческом музее тихо и немноголюдно. Витражи-картины в проемах окон возвращают тебя в XVIII век. Огромное резное панно-карта во всю стену, копии старинных гравюр, компасы, пушки, якоря. Воистину, морской музей, как и полагается знаменитому морскому городу. Бессменный хранитель великолепной экспозиции и директор музея Евгений Федорович Мороков выглядел молодцевато и подтянуто, невзирая на возраст. В эти дни музей отмечал свое 20-летие, и Мороков с гордостью рассказывал его историю. Я всматривался в шершавые литеры на пушке, отлитой мастерами «Каменске заводъ» в 1733 году. Эта пушка несла службу в Охотске, а ее родные сестры, повидав берега Америки, нашли свое пристанище на острове Беринга, в музеях Приморья и на родине командора.
— А нет ли у вас находок с Якутско-Охотского тракта?
— Мы пытались искать следы многих экспедиций пока лишь в низовьях рек Урака и Охоты. — Мороков подводит меня к стенду, где лежат фузеи, замки, монеты. — Места, где находились древние остроги,— это несколько раз перемытые галечные косы и песчаные берега. И находок не так уж много. Стоило бы поискать следы первопроходцев на Юдоме-реке...
Потом мы стоим с Мороковым на набережной на широте Ленинграда. Призрачный свет белой ночи парит над заливом. Цепь гор на севере, окрашенная то ли вечерней, то ли утренней зарей, для меня уже не просто пейзаж, а реальная преграда на пути к Юдоме.
Капитанская засека
Добраться до Капитанской Засеки и Юдомы-Крестовской — этих двух некогда знаменитых пунктов на первом пути к Тихому океану — было давней мечтой. Восемь лет назад на реке Витим среди гор Южно-Муйского хребта в покинутом поселке Многообещающая Коса у геологов-поисковиков на карте увидел я кружок на самом севере Хабаровского края.
— Засека, она на древнем тракте. Лично я там не был, но знаю: то ли на Юдоме, то ли на Алдане геологи видели огромный якорь, вроде бы от Камчатской экспедиции...
Этот рассказ геолога я бы счел обычной легендой, но в Атласе мира, изданном в 1954 году, и даже в Британском атласе 1968 года были обозначены эти «населенные пункты». Конечно, я понимал, что никакого населения там нет, просто по инерции живут эти названия на картах и скоро исчезнут. С развитием авиации люди с факторий и зимовий давно переселились в благоустроенные поселки. И все же...
Капитанская Засека. Поворотный пункт на пешем и конном пути из Якутска в Охотск. Путь выходил к переправе на Юдоме, по которой шли реками самые тяжелые грузы. Приметный крест на переправе вскоре стал часовней на бойком пересечении таежных дорог.
По «дороге» этой среди лесистых увалов и узких долин с грохочущими водопадами, по наледям среди полыней и пустот-ловушек шли в Охотск конопатчики, плотники, парусные швецы и просто служивые люди, которым предстояло стать мореходами. Это они поддерживали жизнь Охотска, теплили его славу и тешили надеждой. И пока другие пути к океану — Амурский, Северный морской и кругосветный — ждали своего часа, Якутско-Охотский тракт действовал, жил и отсюда, с края русской земли, будоражил мир открытиями. За 200 лет для доброго десятка выдающихся экспедиций были перевезены тысячи тонн грузов на дощаниках, лошадях, нартах. О каждой экспедиции написаны книги. О дороге же, где моряки терпели больше невзгод, чем в суровых плаваниях, — лишь короткие реляции. А сколько пролито пота, крови и слез, а сколько безвестных могил, сколько никем не записанных понуканий плетками-«кошками», «неистовыми словами» и «ротовой бранью» — и все это ради того, чтобы грузы для «корабельного строения» оказались в Охотске...
Тайна топонима Капитанской Засеки разрешилась просто и была соткана из писем, донесений и указов. Сначала я безотчетно поверил донесению самого Беринга: «Оный путь весь осмотрен и описан, а имянно в 1736 году капитаном Чириковым, а в 1738 году лейтенантом Векселем от Якутска до Юдомского Креста водяной. А от Креста до Охоцка сухопутный еще в прежней: Камчацкой экспедиции оным же капитаном Чириковым описан и на карту положен...» Несомненно, Чириков, «славный капитан из русских», выполнял указ Сената по описи тракта, но... в более раннем документе — донесении Сената императрице — неожиданно открылся приоритет якутского воеводы Елчина: «А при нем, Елчине, изыскан другой путь безопасной и ближе до Охотска, верст с тысячу... только-де тот путь не окончен, а надлежит расчистить чрез хрепты и размерять верстами и построить в пристойных местах зимования». Елчина вызвали в столицу, а вскоре, с 1716 года, он стал руководителем государственной экспедиции под названием «Большой Камчатский наряд». Летом 1718 года Елчина снова вызвали в Петербург — на этот раз взыскивать за нерадение, а оставленный за него капитан Петр Абыштов послал передовую партию в Охотск, «через хрепты», чтобы строить избы по трассе согласно чертежу, полученному им от Елчина. Финал этой истории, разрешающей загадку Засеки, я прочитал в «Морском сборнике» за 1869 год: «В июле 1718 года капитан Абыштов с остальными экспедиционными грузами и командой нагнал эту партию около реки Юдомы, где по причине наступивших морозов принужден был остаться зимовать с большею частью команды и всеми запасами. Место зимовки Абыштова известно и по настоящее время под ИМЕНЕМ КАПИТАНСКОЙ ЗАСЕКИ». Весной 1719 года Абыштов прибыл в Охотск, где вскоре умер. Команда капитана разбрелась, а заложенное судно осталось недостроенным. К тому же петровские мореходы уже открыли морской путь на Камчатку...
Читать дальше
