В первый раз о заговоре я узнал от моего пажа Робина. Он вбежал в каюту, словно за ним гнался сам дьявол, — щеки горят, глаза выпучены.
— Капитан, — закричал он, — они хотят убить вас!
Признаюсь, я не придал его словам особого значения.
Он способный, но ленивый юноша, наяву грезит приключениями.
— Кто хочет убить меня?
— Все. Они говорят, что всадят вам в спину кинжал!
— Один кинжал всей командой? Должно быть, цинга доконала их.
Робин не улыбнулся.
— Берегитесь, капитан. Я слышал, как они договаривались внизу. Один из них сказал, что вы сошли с ума. Тот солдат, у которого черная заплатка на лбу. Он говорил другим, что их единственное спасение — избавиться от вас.
— Хорошо, я приму это во внимание, — пообещал я. — А теперь почисти занавеси.
Во время шторма залило морской водой зеленые шелковые занавеси, закрывающие мою резную дубовую кровать. Недовольно бормоча, Робин отправился отчищать их.
Я знаю этого Хеда — законченный негодяй. Заплатка на лбу якобы прикрывает рану, полученную в Турции. Не верю, что он хоть раз скрестил с турком мечи. Скорее всего повязка скрывает язву, которую он подцепил в притонах.
О том, что узнал от Робина, я не сказал никому. Честно говоря, не очень этому поверил. Я знал, что большая часть моих людей не заслуживает доверия: чего ждать от наемников, бегущих от правосудия? Сейчас они устали и обозлены, им совсем не хочется возвращаться домой без добычи, на которую они рассчитывали, и отвечать перед законом, который нарушили. Но одно дело брюзжать и бранить власти, и совсем другое — убить своего законного командира. Я понаблюдал за Хедом, но не заметил в нем ничего, кроме угрюмости и брюзгливого недовольства. А в сложившихся условиях это нормально. Я решил, что Робин преувеличивает, что он ослышался или неправильно понял ворчливые жалобы и пустые угрозы.
Но вчера вечером ко мне пришел Сэм Кинг и рассказал то же самое.
— Хед подбивает их стать пиратами, — сказал он. — Его поддерживает по крайней мере три четверти команды.
— Ты это сам слышал?
— Да.
— Тогда плохо, — признался я. — Уж если дошло до твоих ушей, значит, об этом знают все и, следовательно, намерения у них серьезные. Ты самый близкий мне человек на корабле. Хед не может не знать этого.
Сэм посасывал свисающий ус.
— Я думаю, у него тонкий расчет, — задумчиво произнес он.
— Ты хочешь сказать, что он намеренно распускает слухи о заговоре? Зачем?
— Чтобы напугать вас.
Я рассмеялся. Покачал головой.
— В таком случае, нам не о чем беспокоиться. Меня не напугает целый корабль таких ричардов хедов. Он, может быть, воображает, что я добровольно передам ему командование кораблем? Этот идиот, должно быть, спятил.
Сэм смутился. Потом продолжал:
— Мне кажется, у него есть два плана. Первый — захватить корабль, когда мы придем на Ньюфаундленд. У него достаточно сообщников, чтобы ускользнуть незаметно после ремонта корабля и пополнения запасов.
— Оставив меня в Сент-Джоне?
— Да.
— Мертвым или живым?
Сэм горько усмехнулся.
— С точки зрения Хеда, это не имеет значения. Его единственная трудность — привлечь на свою сторону мистера Барвиха.
— Он, надеюсь, не с заговорщиками?
— Не думаю. Но поручиться не могу.
Я кивнул. Меня не удивило, что даже штурман моего собственного корабля может быть подкуплен или запуган негодяями. Если бы мы возвращались к королю, который верит в нас, то, несмотря на уготованную мне участь, команда могла бы надеяться сохранить свои головы. Но теперь даже самый тупой матрос «Судьбы» уже понял, что король Яков желал нашей неудачи с самого начала.
— Ты говорил о двух планах. Какой же второй?
Сэм вздохнул. Опустил глаза и начал вычерчивать мозолистым указательным пальцем круги на морской карте, разложенной у меня на столе.
— Лоренс Кеймис, — промямлил он.
— Кеймис? При чем здесь Кеймис?
— Хед надеется, что вы разделите его судьбу, — сказал Сэм.
Я чуть не задохнулся.
— Этот жалкий мистер Хед сильно недооценивает меня. Уж не считает ли он, что я убью себя только из-за того, что он распустил слух о своем намерении украсть мой корабль и стать пиратом?
— Я слышал, — сказал Сэм, — как он убеждал других, что вы в любом случае покончите с собой. Он не понимает ваших действий.
Что-то в голосе Сэма заставило меня задуматься. Наконец я тихо сказал:
— И ты тоже.
— Адмирал?
— Ты тоже не понимаешь моих действий, Сэм. А знаешь ли ты меня? И понимал ли ты меня когда-нибудь вообще?
Читать дальше
