Борис Воробьев - Мир «Искателя», 1998 № 03

Вероятно, таким преступником был и Федор Кузьмич. То, что он являлся дворянином — а это вне всякого сомнения — еще не гарантировало его от битья кнутом в случае нарушения им закона. Да, при Екатерине II физические наказания дворян были отменены, но в царствование Павла I их ввели вновь, и, таким образом, Федор Кузьмич мог за какое-то преступление вполне попасть под кнут. А после этого — в ссылку.

Правда, неизвестно, за какую провинность судили Федора Кузьмича, но его знакомство с епископом Иннокентием состоялось явно на Камчатке. Но каким образом старец оказался в Пермской губернии? Бежал из мест заключения? Этого никто не знает, так же, как совершенно неизвестно, откуда у Федора Кузьмича оказался тот породистый конь, на котором он подъехал к кузнице в злополучный для него день 4 сентября 1836 года.

Вопросы, которые приходят на ум, конечно, интересны, но они все же не главные в таинственной биографии старца. Главное, что мучило и мучает историков до сего дня — это личность Федора Кузьмича. Кто он? Обыкновенный ли дворянин, проштрафившийся перед законом и угодивший под кнут и в ссылку, или высокопоставленная особа (а об этом говорили многие приметы), заброшенная волей ли рока, собственной ли прихотью в глухие сибирские края?

Попытки выяснить инкогнито старца предпринимались не один раз, и в разное время разными исследователями выдвинуты три фигуранта на роль человека, скрывавшегося под личиной старца Федора Кузьмича. Это, во-первых, император Александр I, во-вторых, герой кампании 1812 года кавалергард Федор Александрович Уваров и, в-третьих, некто Симеон Великий, внебрачный сын Павла I и Софьи Ушаковой, дочери новгородского и петербургского губернатора.

Но есть еще и, так сказать, безымянная версия, которая, не делая попыток отождествить старца с кем-либо конкретно, оперирует интереснейшими данными, которые, быть может, позволят будущим исследователям установить истинное лицо Федора Кузьмича.

Ради интересов дела — ведь автор пытается выяснить, возможна ли была инсценировка смерти Александра I и его позднейшее «воскресение» в образе старца — стоит опустить версии с Уваровым и Симеоном Великим, и сосредоточиться на главном. Тем более что именно на этом направлении достигнуты наиболее интересные результаты.

Выше приводились восемь «доказательств» «перевоплощения» императора, и теперь самое время разобрать каждое из них и установить, в какой мере они отвечают условиям решаемой задачи.

Те, кто считали и считают, что Александр I не умер в Таганроге, а всего лишь инсценировал смерть, приводят в доказательство тот факт, что император был неузнаваем в гробу. Что вместо Александра в него положили фельдъегеря Маскова, погибшего на глазах императора 3 ноября 1825 года (кстати, потомки Маскова были совершенно убеждены в этом). Но можно ли согласиться с этим? Не реальнее ли предположить, что изменения, происшедшие с обликом императора, есть результат неправильного бальзамирования, случившегося из-за нехватки необходимых медикаментов? Как свидетельствовал очевидец, «брак» был допущен уже в тот момент, когда бальзамировщики натягивали кожу головы, в результате чего «немного изменилось выражение черт лица».

Но уже говорилось, что покойника везли до столицы ровно два месяца, теперь же следует добавить, что в день смерти Александра в Таганроге было плюс пятнадцать градусов, а это также не способствовало консервации тканей. Кроме того, в дороге гроб вскрывался пять раз для осмотра тела, что, несомненно, повлияло на его сохранность. Выходит, первое «доказательство» не представляется серьезным.

Интересен факт наличия двух записок, найденных среди вещей Федора Кузьмича после его смерти 20 января 1864 года (старец прожил 87 лет, и если эту цифру отнять от года смерти, получим дату 1777 — год рождения Александра I). Но дело в том, что записки зашифрованы, и хотя в свое время два человека независимо друг от друга расшифровали одну из них, оба текста настолько разнятся, что нет никакой уверенности в правильности их дешифровки.

Вот оба текста:

«Анна Васильевна, я видел дикое злосчастие в сыне нашем: граф Пален извещает о соучастии Александра в заговоре. Сегодня следует куда-нибудь скрыться.

С.П.Б. 23 марта 1801. Павел».

«Се Зевес Е.И.В. Николай Павлович без совести сославший Александра от него аз нынче так страдающ от чего аз ныне брату вероломному вопию

Да возсия моя Держава

1837-го г. мар. 26-го».