Завершая историю предпоследнего ландмайстера Ливонского Ордена стоит добавить эпизод, сообщаемый разными хронистами. В 1567 году царь вызвал в Москву фон Фюрстенберга. Дальше стоит дать слово свидетелю этого события, ведь одним из опричников Ивана Грозного был Генрих Штаден, позже рассказавший об этом в своих «Записках о Московии»: Великий князь в своем одеянии сидел со своим старшим сыном. Опричники стояли в палате — по правую руку великого князя, а земские — по левую. Вильгельм Фюрстенберг предстал перед великим князем в своем обычном платье. Я стоял неподалеку от Вильгельма Фюрстенберга и толмача Каспара Виттенберга, чтобы слышать правильно ли толмач толмачит.
И вот великий князь начал и сказал: "Бывший магистр Лифляндии! Мы хотим тебя пожаловать и опять посадить тебя в Лифляндии. Только ты должен свято обещать и скрепить [обет] присягой, что ты завладеешь и всем остальным: Ревелем, Ригой и Финляндией, всем, что принадлежало твоей бывшей державе. После тебя в нашей прародительской вотчине, простирающейся до Балтийского поморья (Secant der Ostsehe), будет править молодой магистр Вильгельм Кеттлер". Вильгельм Фюрстенберг сказал в ответ великому князю: "Того я не слыхал и не ведал, что Лифляндия до морского берега Остзеи твоя прародительская вотчина". Великий князь возражал: “Но ты же видел огонь и меч, убийства и казни. [Ты видел] как пленниками были уведены из Лифляндии и ты, и другие. Так теперь держи ответ: что же ты хочешь делать?". Вильгельм Фюрстенберг отвечал: “Я приносил присягу Римскому императору: на этом я готов и жить, и умереть". Великий князь разгневался на это, и Вильгельм Фюрстенберг был отослан обратно в Любим.
Добавим, что Фюрстенбергу в 1567 году было уже 67 лет и через год он скончался в Любиме. А вот его собеседник, которого мы привыкли видеть старцем отметил свой 37 годок, юному же Кеттлеру уже 50 лет и уже пять лет он герцог Курляндии. И уже год, как женат на Анне Мекленбург-Гюстровской, дочери герцога Альбрехта VII Мекленбургского.
Воевода и стрелец войска Ивана Грозного.
Но не будем торопиться, во время весенне-летнего перемирия произошли некоторые важные изменения в Европе. Папа Павел IV обратился с миротворческим посланием к Диане де Пуатье и, таким образом, прекратил войну Франции против Габсбургов. Средства императора высвободились для помощи Ливонии, а множество наемников, с полей сражений остались без работы. Тот самый Кристоф Мекленбургский, коадъютер рижского епископа, вербовал их целыми отрядами, грузил на суда и отправлял в Ливонию. Откуда деньги на наемников? Имперский сейм решил выделить Ливонскому Ордену 100 тысяч золотых, герцог Прусский дал большой заем, да и ливонские купцы и магистраты стали щедро отстегивать деньги на войну, вводились дополнительные налоги.
Не дремали и другие игроки, Дания пыталась переманить под власть Фредерика II рижского епископа, однако, он предпочел Сигизмунда. Зато епископ эзельский со своим Моонзудским архипелагом и землями на западе нынешней Эстонии, согласился. Швеция начала подкармливать Ревель и строить планы по откусыванию своего куска от ливонского пирога.
В этих новых условиях ландмайстер Кеттлер почувствовал себя сильным и, вероломно, за месяц до окончания перемирия, напал на войско воеводы Плещеева, и, разгромив его, осадил Дерпт. Но там его уже ждали и встретили огнем. Царь никак не ожидал такого поворота, в октябре 1559 года он отправился с семьей на богомолье. Поехал правда не дальние северные обители, а в Можайск, но надолго застрял там из-за болезни любимой жены Анастасии [12] В августе 1960 г. Иван IV похоронил царицу Анастасию, одну из немногих кого он любил. Он никогда не оправился от этой потери. «Почему вы разделили меня с моей женой, — спрашивает он в 1577 году в своем втором письме князю Курбскому. — Если бы вы не забрали у меня мою молодую жену, не было бы стольких жертв». Он был уверен, что ее отравили, и в ХХ веке это было подтверждено. Содержание мышьяка в ее костях превышало максимально допустимый уровень в 10 раз, а ртути — в 4 раза, в волосах же — в 100. Ее травили не один раз.
и осенней распутицы. Последнее обстоятельство не позволило оперативно перебросить войска в Ливонию.
Вернувшись же в Москву, узнал, Орден стал вассалом Литвы, и Сигизмунд требует вывести войска из Ливонии. Литовским послам предъявили договор, по которому ливонцы обязаны были платить дань, и не рекомендовали вступаться за изменников.
Читать дальше