Дмитрий Павлюкевич - Лайфхаки для грешника

Они даже причащаются специфически.

Вы заметили, что в последнее время мы стали использовать слово «Причастие» как существительное, обозначающее предмет? «Священник дал мне Причастие». А некоторые недоумевают, зачем причащаться именно в храме. Почему нельзя это сделать на дому? Носят же Причастие больным. Так почему не всем?

Технически это сделать не сложно. Но тогда разрушится весь смысл Причастия.

Потому что Причастие – это не очередная святынька (только более мощная), которую можно принести домой и там употребить – как святую воду, например.

Потому что в Чаше не вещь, а личность – Христос. А личность нельзя использовать. С ней можно только общаться.

Потому и Причастие (от греч. кинония – «общение») – обозначение действия, а не предмета. И для общения нужно собираться всем вместе, а не забиваться по норам.

Почему мы тогда причащаем больных на дому? Это знак нашего единства с ними. Если ты не идешь в общину (по причине болезни), то община идет к тебе (в лице своих делегатов).

Но, как говорится, лучше вы к нам.

Некоторых смущает последняя фраза евангельской притчи о званных на пир (Лк. 14:16–24): Много званых, немало избранных. Неужели Царство Небесное – это закрытый клуб, причем очень маленький? И вообще, какие еще избранные, что за элитарная система? У всех должны быть равные возможности!

Попытаемся объяснить реплику Христа на примере балета. Ведь этот вид искусства тоже называют элитарным, не для всех. Вот представьте, что в ваш город приехала труппа Большого театра с «Лебединым озером». Вход только по пригласительным. И их раздали местной элите.

Но элита рассуждала примерно так: «Да ну, скукотища. Гляну лучше новый сезон „Ментовских войн“». Или: «Сегодня „Зенит“ со „Спартаком“ играет, а я пойду на мужиков в колготках смотреть?!» Или: «А, все равно засну. Так зачем тогда вставать с дивана?»

Организаторы в шоке – зал пустой. Но надо же что-то делать! И они запускают в партер разных интеллигентиков и прочих очкариков, столпившихся у входа в надежде «хоть одним глазком». И те счастливы, им очень нравится.

Именно в этом смысле балет – для избранных. То есть для тех, кто его избрал вместо телика.

Другими словами, избранные, элита – это действительно ограниченный круг. Но не тех, кого кто-то выбрал. А тех, кто сам выбрал нечто стоящее. Этот круг формируется не извне, а изнутри. Именно в этом смысле балет не для всех – для тех, кто понимает.

Потому и господин из притчи предлагает еду тем, кто знает в ней толк, – голодным.

Мы часто упускаем одну крохотную деталь. Христос рассказал эту притчу в ответ на реплику одного из возлежавших с ним на пиру: Блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием! (Лк. 14: 15).

Очень пессимистичный ответ. Мол, вот ты говоришь, что быть в Царствии Небесном – это счастье, а некоторых туда кольями не загнать.

Почему? Это же Царство Небесное!

Есть у меня одна гипотеза. Вы ее, кстати, тоже можете проверить.

Скоро Новый год. Когда придет время тостов, скажите своим близким: «Желаю всем нам в наступающем году попасть в Царствие Небесное!» Или «Желаю тебе в новом году предстать перед Богом!»

Ну вы поняли…

Вы читали в Евангелии о страшном?

О том, что враги человеку домашние его и что если кто-то любит свою семью больше, чем Христа, то он Его недостоин (Мф. 10: 36–37)?

Многих эта цитата смущает. А что если ее переформулировать? Например, так: если гаишник любит своего сыночка-мажора и отмазывает его от ДТП, он недостоин носить мундир.

Так меньше смущает? То-то же.

А не значит ли это, что и Павлик Морозов поступил по завету Христа? Он ведь тоже ставил идеалы выше родственных связей.

Разумеется, любить Христа и любить идеалы большевизма – это слегка разные вещи. Но принцип один и тот же: есть некие убеждения, которые ты должен ставить выше любви к близким. В конечном счете какая разница, вокруг кого возводится культ личности: Христа или Сталина? Так строились все тоталитарные государства и до сих пор – все тоталитарные секты.

Но строится ли христианство по этой тоталитарной модели? Нет.

Разница в том, что христианам разрешается иметь врагов.

У большевиков враг если есть – то его сразу нет, то есть его надо убить, расстрелять, сгноить. Буржуазия должна быть уничтожена физически в классовой борьбе. То же самое с евреями у фашистов или «неверными» в сектах. Врагам не разрешено быть, им разрешено только умереть.