Владимир Сорокин - Встреча в тишине. Духовные практики Библии для нас

При этом и сама среда может меняться, она лишь форма самопроявления некоего Абсолюта, о котором индийские тексты, религиозные и философские, высказываются неоднозначно. Для греческого философа Абсолют практически всегда безличен и самодостаточен («космический ум» Анаксагора и «мыслящий сам себя ум» Аристотеля скорее исключения). Для мыслителя индийского Абсолют обладает если не волей, то по крайней мере какой-то активностью, одной из форм которой и становится его самопроявление и та среда, с которой взаимодействуют воля человека и его ум (в широком смысле). Тут-то и проявляется особенность индийской философии: именно от состояния воли и ума человека зависит, какой для него станет среда, в которой ему придется жить.

В этом отношении разные индийские философские школы по-разному смотрят на реальность: для одних существует лишь Абсолют сам по себе, а всякое его самопроявление они воспринимают как мираж и иллюзию несовершенного человеческого ума и нетвердой воли. Другие готовы признать разные уровни реальности, не считая активность Абсолюта иллюзией. Но, как бы то ни было, реальность во всяком случае определяется гораздо больше волей самого человека и его умом, чем Абсолютом.

Описанные подходы выглядят взаимодополняющими, но даже их соотнесение вызывает вопросы, из которых главным оказывается вопрос о Начале. Что такое то абсолютное бытие, о котором говорят философы и Греции, и Индии? Если оно безличный Абсолют, то как и почему из него появляется тот мир, который мы знаем? Некоторые последователи Платона склонялись к идее своего рода «истечения» мира из Абсолюта. Но никто так и не смог дать сколько-нибудь убедительного объяснения того, почему в самодостаточном Абсолюте вообще могло и должно было возникнуть движение, из которого возник мир.

Самодостаточный и самодовлеющий Абсолют может просто существовать, притом существовать так, что мы не смогли бы описать его существование никакими словами. Тем более мы никогда не смогли бы ничего о нем узнать – ведь о какой бы то ни было причастности человека к такому самодостаточному и самодовлеющему бытию не могло бы идти и речи. Так что все практики, духовные и аскетические, оставались бы тогда бессмысленными.

Самопроявляющийся Абсолют индийских философов, на первый взгляд, обещает больше. В смысле возможности познания себя и взаимодействия с собой он, по крайней мере, зависит от состояния воли и ума (и снова – в широком смысле) познающего его человека, что и вызвало более широкое развитие в Древней Индии духовных и аскетических практик по сравнению с Грецией. Однако тут неизбежно встает вопрос о множестве реальностей и об их взаимодействии между собой. В сущности, если довести традиционные представления индийской философии до логического завершения, придется заявить об относительности всякой реальности, созданной человеком, – именно потому, что она ограничена. Даже Абсолют познаваем лишь постольку, поскольку он вмещается в ее рамки, – а значит, всякий такой Абсолют оказывается реальным лишь для сознающего.

Таким видит мир буддизм, особенно буддизм Южной школы. Там мир действительно всего лишь иллюзия, порождаемая неправильной и недолжной активностью человеческой воли, интеллекта и чувств. Альтернативой становится опыт нирваны, пробуждающей людей к подлинному существованию через приобщение к подлинной реальности. Но даже для основателя буддизма опыт этот оставался настолько невыразимым, что для большинства поверхностно знакомых с буддийской традицией людей он и теперь остается опытом небытия, а не высшей Реальности.

Библейский ответ на заданный вопрос сводится к откровению о Божьей реальности как о реальности абсолютной и вместе с тем открытой человеку – разумеется, в той мере, в какой человек готов взаимодействовать с Богом.

Библейская Поэма творения, которую мы находим в первой главе Книги Бытия, начинает историю мира не с Абсолюта и не с его самопроявления, а с Бога, творящего небо и землю, Который – в начале .

О небе и о земле по-русски обычно говорится, что Бог их сотворил , но это все же не совсем точно. Библейский иврит, как и все семитские языки, является именным, это язык без глаголов, которые на самом деле скорее похожи на русские причастия и деепричастия, обозначающие, как известно, не действие, а связанное с ним свойство или состояние. В начале Книги Бытия Бог не сотворил небо и землю , Он скорее «творит небо и землю», если уж придерживаться норм русского языка и пытаться передать смысл происходящего в начале корректно. «Непрерывно длящееся настоящее» – наиболее подходящая тут форма, ведь речь идет именно о Боге-творце, Который всегда Творец так же, как Он всегда Бог.