Анатолий Шуклецов - Кладезь компиляций. Писательский самоучитель. Том 3

Я предпочитаю тишину, покой, одиночество, но ведь редкий писатель имеет их. Непременное отличие профессионала в способности как можно меньше поддаваться всяким внешним раздражителям в процессе работы. Если этой защиты не развил в себе, нужных условий ты никогда не получишь. Чарльз Сноу. // Научись отстраняться от окружающей среды, чтобы три часа, проведённые за работой, соответствовали трём рабочим часам, – не отвлекаться, не думать о постороннем, не слышать разговора сотрудников. Даниил Гранин. // Над нами – скрипач, под нами – ещё один, рядом с нами – учитель пения, дающий уроки, в последней комнате рядом с нашей – гобоист. Оттого весело сочинять! Рождается много мыслей. Вольфганг Моцарт. // Демонстрировал удивительную способность творить в любой обстановке. Что бы ни происходило вблизи, Моцарт пишет. Это деловое свойство сохранит на всю жизнь. Так глубоко погружён в свой внутренний мир, что все внешние помехи лишь распаляют его творческую фантазию. Помогают явить миру накопившиеся мысли и образы. Ведь писательством можно заняться в номере гостиницы, в одиночной тюремной камере, собственно, везде, в местах абсолютно неподходящих. // Так, скелет моей книги «Назначение человека» возник предо мной в кинематографе. Николай Бердяев. // Когда пошли стихи (а это может случиться в любой момент) – отключаешься: живёшь как в наушниках. Юрий Казарин. // Я в стихи ухожу, как в туманы, с надоевшей прощаясь землёй. Олег Давыдов. // Ничто не помешает мне сосредоточиться. Можете устроить в моём рабочем кабинете оргию. Я даже не подниму глаз, разве однажды. Айзек Азимов. // Иногда я с любопытством наблюдаю ту непрерывную работу, что сама собой, независимо от предмета разговора, который я веду, от людей, с коими нахожусь, проистекает в той области головы моей, что отдана музыке. Пётр Чайковский. // Я ничего не вижу, кроме моих внутренних видений, и они жаждут звуков, ничего, кроме звуков. Рихард Вагнер. // Внезапно взор его затуманивался, Чехов быстро удалялся и записывал какую-то фразу, только что пришедшую на ум. Потом, вернувшись к друзьям, извинялся, шутливо добавляя, что вот, мол, только что «заработал шестьдесят копеек». Анри Труайя. // Даже играя в карты, что было для него отдыхом, он нет-нет да и улетучивался взглядом на секунду, вдруг вперяясь в собеседника совершенно отсутствующими глазами. «Ну, накатило!» – покрикивал я на него, ожидая хода. Маяковский спохватывался и продолжал игру. Работал он без конца. Я так его и помню, либо нагнувшимся над линейкой и рейсфедером – вычерчивающим обложку книги, или шагающим по улице, как бы обмеривающим палкой длину строк, обдумываемых на ходу. Николай Асеев.

Известного математика Норберта Винера остановил студент и увлёк решением задачи. Минут через десять Винер спрашивает: «Вы не помните, куда я шёл перед этим: туда или сюда?» – «Туда, профессор!» – «Значит, я ещё не обедал!» // Сократ иногда цепенел надолго. Отправившись в поход, стал на дороге, погружённый в философские размышления. Простояв часа четыре и разрешив занимавший его вопрос, он увидел себя посреди равнины, оставленного ушедшим войском. // Гений – это высшая способность концентрировать внимание на изучаемом предмете. Иван Павлов. // Мыла пол в квартире, Вася на кухне писал. Дошла очередь и до неё, говорю: «Подними ноги». Везде убралась, потом на него взглянула. Всё пишет, а ноги забыл опустить. Лидия Федосеева-Шукшина. // Шукшин обладал какой-то редкостной, непрошибаемой сосредоточенностью. Невидящий взгляд, думает о чём-то своём. Может, строку «вертит». Юрий Скоп. // Иногда она (Марина Цветаева) ходит как потерянная, но вдруг точно просыпается, начинает говорить и опять точно куда-то уходит. Ариадна Эфрон. // Во мне есть чудовищное: это моя задумчивость. Василий Розанов. // Часто гении не только делают то, чего никто не делает, но и не делают того, что делают все. Им свойственно не вполне нормальное, отклоняющееся поведение. Роберт Мертон. // Пошёл Вася прогуляться и прямиком к винному ларьку; а с ним в коляске шестимесячная Маша. Выпил, вернулся навеселе. Спрашиваю: а где коляска с дочкой? «Да как же я, да как же…» Протрезвел сразу. Видела, как нёсся обратно. Лидия Федосеева-Шукшина. // Карл Брюллов был настолько погружён в творчество, что всё, некасательное живописи, воспринимал как досадную помеху. В картине «Последний день Помпеи» изобразил себя в образе художника. Спасает ящик с красками, самое дорогое. // Велимир Хлебников, не имея кабинета, умел сосредоточиться в редакционном бедламе, посреди сходки. В дыму, ругани, спорах любого многолюдства вытаскивал свой гроссбух и начинал набрасывать колонки цифр, стихотворные строчки или неизменно чеканные формулировки мыслей. // Можно быть одиноким и в толпе. Эпиктет. // Репина особенно заинтересовал Хлебников, обладавший великолепным умением просиживать часами в многошумной компании, не проронив ни единого слова. Лицо у него было неподвижное, мертвенно-бледное, выражавшее какую-то напряжённую думу. Казалось, он мучительно силится вспомнить что-то безнадёжно забытое. Он был до такой степени отрешён от всего окружающего, что не всякий осмеливался заговаривать с ним. Корней Чуковский. // С ним было трудно наладить контакт: он всё время разговаривал с собой, так что линия была постоянно занята. Джин Керр.