Доротея Бранд - Стать писателем

Если существуют трудности, то мы должны пытаться разрешить их там, где они возникают, — в жизни, отношениях и привычках самого человека.

После того, как вы начнёте понимать, что значит быть писателем, как только вы узнаете, как работают творческие люди и научитесь действовать так же как и они, сразу же за тем, как вы устроите свои дела и свои отношения, таким образом, чтобы они помогли вам, а не мешали на пути к той цели, которую вы выбрали — те книги на полках, о технике написания художественных произведений, моделях, стилях прозы и структурах историй, будут выглядеть совершенно по-другому и станут более полезными для вас.

Эта книга написана не для того, чтобы заменить литературу по писательскому мастерству такого рода. Существуют учебники, которые настолько ценны, что они должны быть в доме у каждого писателя. В прилагаемой библиографии я даю названия тех книг, которые я нашла наиболее полезными для себя и для своих учеников; я не сомневаюсь, что список можно было бы удвоить или утроить. Но, имейте в виду, что книга, которую вы сейчас читаете, не является вспомогательной литературой для таких учебников, она предваряет их.

Если всё получится, то эта книга научит начинающего писателя тому, как писать, а вот вопрос того, как быть писателем — это уже совсем другая песня.

Прежде всего, становление писателя — это, по большей части, вопрос о том, как культивировать темперамент и характер писателя. В наши дни, многие справедливо относятся с настороженностью к самому слову «темперамент», поэтому я спешу сказать, что тема «темперамента», не является частью данной программы и методики, описанные в этой книге, вовсе не направлена на привитие писателю некоего чувства богемности вызывающей лихорадочный блеск в глазах, или на создание какого-то особого расположения духа и пестование капризов, как необходимых спутников писательской жизни.

Напротив, такое «богемное» состояние духа и такие настроения, когда они действительно существуют, являются признаками того, что личность творческого человека разрушается, растрачивая себя в напрасных усилиях и эмоционально истощаясь.

Я говорю «когда они действительно существуют», для того, чтобы подчеркнуть тот, по большей части банальный идиотизм, который, по мнению обычного человека, является неотъемлемой частью образа художника, и которого, на самом деле, нет нигде, кроме как в глазах смотрящего.

Люди всю жизнь слышат рассказы о художниках, и очень часто они действительно верят в «поэтическое право на отклонение от нормы», по которому человек творческий, претендует на позволение игнорировать любую моральную установку, которая ему неудобна.

Мысли обычного человека о творческих людях не имели бы никакого значения, если бы только такие установки не влияли на тех, кто хочет стать писателем; против своей собственной воли, обыватели считают, что в жизни писателя есть что-то страшное и опасное, а некоторые очень застенчивые люди, которых мы сейчас считаем смутьянами, стали таковыми только из-за того, что они слишком доверяли таким расхожим представлениям о том, что же такое жизнь человека творческого.

В конце концов, очень немногие из нас рождаются в семьях, в которых они могут увидеть истинные примеры творческого темперамента, и поскольку у творческих людей, безусловно, есть своя личная жизнь, она обязательно идёт по другой схеме, отличающейся от жизни обычного человека.

Очень легко неправильно понять, что именно делает художник и почему он это делает, если мы наблюдаем за ним со стороны. Определение творческой личности, как монстра, в котором уживается тщеславный ребёнок, мученик и молодой повеса — это наследие, доставшееся нам ещё с прошлого века и это удивительно обременяющее наследие.

Существует и более ранняя, более здоровая идея того, что такое человек творческий — идея, определяющая его, как гения, человека более разностороннего, более сочувствующего, более прилежного, чем его товарищи, того, чьи вкусы всеобъемлющи, и кто менее других подвластен идеям толпы.

Тем не менее, зерно истины в концепции конца прошлого века есть: гениальный автор, до последнего вздоха сохраняет спонтанность и чувствительность ребёнка, «невинность глаз», которая так много значит для живописцев, он сохраняет способность быстро и по-новому реагировать на события в своей жизни, реагировать на привычное так, как если бы это всё было для него внове; он сохраняет способность видеть черты и характер людей так, как если бы всё это было только что создано руками Бога, а не просто и быстро сортировать их по пыльным категориям, навешивая на них ярлыки, без тени удивления и изумления. Он сохраняет способность быстро и остро ощущать ситуации, и слово «банальное» вряд ли имеет для него какое-либо значение. Он всегда видит «соответствия между вещами», о которых Аристотель говорил две тысячи лет назад. Эта свежесть отклика, эти ответные чувства жизненно важны для таланта автора.