РИМ

Дальше дорога выводит к размашистому желто-розовому испанскому посольству при Святом престоле и к беломраморной церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио(San Pietro in Montorio; Баччо Понтелли, 1481). Место для нее выбрано не просто так – именно тут первый апостол был распят (вниз головой, чтобы не слишком уподобляться Учителю). Ясно, что столь важным храмом занимались особенно пристально: Изабелла и Фердинанд Испанские профинансировали строительство, а росписи были заказаны первейшим художникам. Справа от входа, в первой же капелле, Себастьяно дель Пьомбо изобразил маслом на стене бичевание Иисуса (есть версия, что по рисунку Микеланджело); он же написал "Вознесение" и двух пророков в закомаре. В следующей капелле – "Мадонна с письмом" Помаранчо и Сивиллы Бальдассаре Перуцци. Апсиду изначально украшало Рафаэлево "Преображение" (ныне переехавшее в Музеи Ватикана), но теперь осталось одно "Распятие святого Петра" Гвидо Рени (и то в копии; оригинал все в том же Ватикане). Остальное пространство занимали бесконечно плодовитые Вазари с Амманати.

Помимо фресок (и капеллы по проекту Даниэле да Вольтерра, пятой слева) церковь славна могилой Беатриче Ченчи (в четвертой капелле слева, без надписи) и круглой часовенкой, отмечающей точное место распятия – Темпьетто(Tempietto, Браманте, 1505). Из всех ренессансных штудий на тему пропорций эта миниатюрная конструкция – пожалуй, самая гармоничная, несмотря даже на пристроенный позже цокольный этаж.

Дальше улица Гарибальди, обернувшись бульваром (Passeggiata), тянется вдоль всего холма: слева – пинии и купол Сан-Пьетро, справа спускается к реке зелень Ботанического сада. Дальше все пространство вплоть до самого горизонта – то есть до голубых Альбанских гор – заполняет город. К бронзовому Гарибальди, водруженному на огромную белую тумбу, по вечерам съезжается целоваться пол-Рима: марево огней под ногами, ветерок и прочая романтика – по полной программе. Днем встречаются все больше туристы и мамаши с детьми: здесь имеется совершенно пряничная карусель, а за киоском с кока-колой прячется кукольник с полным лотком марионеток и табличкой "Камнями не швыряться" (представления – ежедневно с 15.00 до 19.00).

Монументальная программа конным Гарибальди не заканчивается – чуть дальше есть еще гигантский маяк, подаренный итальянскими эмигрантами из Аргентины, – памятник его жене Аните, которая тоже участвовала в той самой обороне Рима (1849), что дала повод для превращения идиллического холма в филиал Алтаря Отечества (вдоль дороги имеются еще и бюсты гарибальдийцев – участников сражения).

Впрочем, героическая оборона Рима – далеко не единственный сюжет, разворачивавшийся на Яникуле. В XVIII веке в роще Парразио позади Сан-Пьетро-ин-Монторио декламировали идиллические вирши члены академии Аркадия, а еще раньше здесь обитал Тассо, под конец жизни выбравшийся наконец из приюта для умалишенных. На бульваре показывают дряхлый, полузасохший от удара молнии, но почему-то до сих пор живой дуб, под которым поэт любил сиживать во время прогулок. Приходил он из соседнего монастыря Сант-Онофрио(Sant Onofrio), стоящего у самого спуска с холма. Обычно на него никто не обращает внимания: кажется, что кроме детской больницы (Ospedale del Bambin GesЭ) в этом районе ничего и не осталось. Но если – не доходя до больницы – подняться вверх по лестнице, то наверху обнаружится изящная церковь с росписями Доменикино под портиком и сияющей "Историей Марии" Бальдассаре Перуцци в апсиде. Здесь Тассо жил (его келья сохранилась) и скончался, одного дня не дотянув до назначенного папой Климентом триумфа на Капитолии. Венчать лавровым венком пришлось мертвое тело, которое потом вернули в Сант-Онофрио и похоронили в монастырской церкви (надгробие Тассо – в первой капелле справа).

Неподалеку, между прочим, обретался и еще один поэт – Иосиф Бродский, гостивший в Американской академии у ворот Сан-Панкрацио (Porta San Pancrazio). Туда можно выйти, если за Сан-Пьетро свернуть с панорамного бульвара, минуя муссолиниевский монумент павшим гарибальдийцам и бесчисленные посольские виллы c парками. Парки продолжаются и за воротами: слева будет вилла Абамелек(Villa Abamelek), бывшее имение Демидовых, теперь российское посольство с бдительно охраняемым входом, а справа – поодаль – ворота виллы Дориа-Памфили(Villa Doria Pamphilj), огромного, почти бесконечного парка с бегунами, парочками, одичавшими зарослями, скрупулезно подстриженными миртовыми изгородями и голубоватым дворцом. Правда, дорога туда ведет довольно неприятная: улица Аурелиа (Via Aurelia), столь удобно выглядящая на карте, на самом деле не приспособлена ни для какого движения, кроме автомобильного: это оснащенная останками акведука узенькая тропинка безо всяких следов тротуара, по которой безостановочно несутся машины.