Иосиф-Эдуард Вессели - О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей

Гравер не должен на доске все работать одинаковыми линиями или штрихами, класть их в одном направлении или в одинаковом количестве, ибо этим достигается только скучное однообразие. Напротив, приноравливаясь к оригиналу, он должен избрать способ исполнения, самым естественным и целесообразным образом соответствующий изображаемому предмету. Кроме того, гравер не должен забывать, что он отрешается от красок и поэтому должен стараться восполнить колорит каждой вещи художественным эффектом.

Гравюра выполняется по всем правилам искусства, является результатом многоразличной и сложной умственной работы. Если она удалась, то она тем более почетна для художника, ибо он работает сравнительно немногими и однородными орудиями, имея в своем распоряжении только точки, штрихи и линии. Но истинный художник для верного изображения предметов сумеет найти настоящее орудие для произведения надлежащей глубины и ширины линий. Соразмеряя действие каждого штриха, он избирает для той же цели прямые или овальные, тонкие или грубые, свободные или ровные линии, конически заостренные или мелкие штрихи. Бартч (Anleitung I. 85) поучает, как гравер должен работать тело, волосы, меха, одеяния и пр.

Для упражнения глаза и для верности суждения советуем прилежное рассмотрение отличнейших резцовых гравюр, оставленных нам великими мастерами всех школ.

Следует упомянуть здесь еще об одном обстоятельстве. Известная речь, составленная и произнесенная по всем правилам риторики, все-таки может выйти холодной. Так точно и гравюра может соответствовать всем техническим требованиям, может казаться чистой и правильной во всех ее частях и все-таки не заслуживать названия художественного произведения. Так, например, листы Баузе так красиво гравированы, что нельзя не признать за художником мастерства во владении резцом; тем не менее единодушный голос собирателей не ставит их высоко и даже за первые оттиски не платят больших цен. Это служит доказательством, что не высоко ставится и их художественное значение. То же чувство испытываем мы при рассмотрении листов Вилле или Р. Стренджа. Как ни красив и ни совершенен каждый лист как гравюра, в целом все-таки проглядывает важная холодность и скучное однообразие. От художественно законченной гравюры, кроме механической работы умелого ведения инструментом, требуется нечто высшее, невесомое и невидимое. Духовная прелесть, изящный гений – вот что делает гравюру законченным художеством. Тот, кто сумел бы на доске так передать нам Сикстинскую Мадонну Рафаэля, чтобы при виде оттиска нас охватила бы такая же гармония и такое же благородство, какими сияет оригинал, тот был бы таким же великим мастером, как сам художник. Он перенял у автора и совершенно самостоятельно проявил все то таинственное в произведении первого, что, подобно огню, способно размножаться, не умаляя своего духовного содержания.

От опытного печатника зависит так обойтись с доской, чтобы гравюра на оттиске вышла во всем ее совершенстве. Чтобы достигнуть этого, печатник должен проникнуться мыслью художника и при покрытии доски типографской краской (чернилами), равно как при отпечатывании ее, он должен поступать так, чтобы на оттиске вышло только то, что награвировано на доске.

Красота оттиска должна соответствовать представлению гравера в момент окончания им его художественной работы. Каждая находящаяся на доске линия, точка должны быть выражены на оттиске; переходы от тени к свету должны быть так же нежны, как и на доске. Подобно тому, как художник оставил некоторую прозрачность даже в самых густых тенях, так и оттиск, не умаляя сочности краски, должен быть ясен в тех же частях. От слишком густой черной краски линии сливаются, на листе образуются пятна и портится общий вид гравюры. Такой оттиск не может верно передавать мысль художника.

Предполагая, что при отпечатывании доски поступлено было бережно и с пониманием дела, мы назовем ценным и хорошим лишь такой оттиск, который верно передает работу гравера в ее первобытности.

При тех же условиях и дальнейшие оттиски, сделанные художником с той же доски, должны были бы, собственно говоря, представлять при повторении одинаковую степень красоты и художественного достоинства.

Но это не так, ибо мы имеем здесь дело с материалом, который от частого повторения совершенно ослабевает и истирается.

Деревянная доска по свойству своему от частого употребления сплющивается, так что выдающиеся линии рисунка, становясь шире, уже не имеют первоначальной силы и