Федор Крестовый - Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта

Зона была «красно-махновской». Бандиты проводили беседу с каждым из новых заражённых. Того, кто упорствовал и не называл полового партнёра, били палками, пока не заговорит. Всплыло много случаев тайной любви, когда зэки «имели» друг друга как «личняки» [23] Личняк — тайный любовник в неволе. . «Обиженка» пополнилась новыми обитателями.

Я уже упоминал, что новое поколение преступников живёт другими ценностями, понятиями. Бессовестные они какие-то, на мужчин не похожие.

Взять хотя бы такой случай. Как всегда, никто из авторитетных арестантов не хотел «грузиться» за бараком, и «смотрящим» сделали двадцатилетнего недоумка. Как-то раз он не вышел на поверку. Стали его искать. Увидели, что в сушилке заперта дверь, выломали её. Сотрудникам и осуждённым предстала такая картина: на полу лежит пьяный и голый «смотрящий», слушает по мобильнику «секс по телефону» и мастурбирует, увлёкшись настолько, что уже абсолютно не реагирует на внешние раздражители. Закрыли его в ШИЗО. Мы с приятелями спросили у молодых блатных (они себя такими считали): «А что, он выйдет и так с вами в братве и останется?» Они удивились: «А что тут такого? Он же ничего не сделал». Мы пояснили: «Если бы кто-то из нас, пусть с перепою, допустил такое — потом от стыда себе бы голову об угол разбил, не говоря уже о том, что он „спалил“ общаковый телефон».

Это ещё ничего! У них один из самозваной братвы, напившись, провалился в туалете в выгребную яму. После того как «шныри» его отмыли и отнесли в отряд, он сам обделался. Но протрезвел и продолжал «пальцы гнуть».

Теперь ещё раз коснусь понятий. Знайте, что в правильных «чёрных» зонах их соблюдают. Например, там вольные разборки не катят. Никто не будет решать, кто из подельников сдал друг друга. Хоть ты приговор покажи о явке с повинной, которая на тебя кем-то написана. Вдруг ты первый дал расклад, но не под протокол, а оперативную информацию?.. Да и у каждого второго зэка насчёт этого совесть нечиста: сам кого-то сдал. Вот и не ворошат такие дела. Отомстить за вольные дела в «чёрной» зоне трудно, даже если ты крутой бандит.

Знал я Сашу. Он попал в аварию: разбил машину «солнцевским» браткам. Они вдвоём приехали к нему домой, стали требовать переписать на них квартиру. Пригрозили, если заупрямится, убить его жену и ребёнка. Он зарезал их, как баранов, кухонным ножом. Срок ему дали не очень большой. Попал Саша в зону, где было полно «солнцевских». Смотрели на него косо, обещали, что он жив пока сидит, но разборок в неволе не устраивали. Освободился он, приехал домой. Припёрлись опять трое бандитов, дружки покойных, и снова стали угрожать. Всё повторилось: одного Саня убил ножом, двоих серьёзно ранил. Опять зона, вокруг опять «солнцевские», и опять одни только угрозы — разобраться на воле.

Да что там бандиты! В одной колонии мирно уживаются чеченские боевики и контрактники, отвоевавшие с ними две кампании. Бывает, за одним столом «бойцы вспоминают минувшие дни», делятся впечатлениями. По колонии, где было много «чехов», спокойно разгуливал осуждённый по кличке Змей. Это прозвище он получил на войне, где служил снайпером в разведке. Даже менты его уважали и разрешили носить на шее просолённый и высушенный палец снайпера-наёмника, который когда-то Змея ранил.

Случались и забавные встречи. В одной колонии отбывали наказание бывший прапорщик, солдат из его части и чеченец. Последнему — во время боевых действий — прапор продавал рядового для полевых и домашних работ.

Понятия — неплохая штука, когда они соблюдаются, и ты можешь обернуть их в свою пользу. Тогда будучи совершенно неправым, можно выйти победителем из любого безнадёжного положения.

Со мной на Ярославской пересылке было вот что. Привык я в своей зоне, что никто мне не указ. А тут ехал в другое учреждение этапом. В Ярославле, в СИЗО, меня и других осуждённых посадили в большую камеру. Там «воровской ход». Из моей колонии вместе со мной ехали ещё несколько осуждённых, некоторых я вообще не знал. Подходит ко мне приятель и говорит: «Когда тебя на Псковской пересылке посадили в другую хату, Хохол рассказывал про тебя всякие гадости. В частности, что ты активист. Но я-то знаю, что это не так». Попросил его показать сплетника. Позвал этого Хохла и спросил: «Что ты за меня знаешь?..» Он начал юлить, изворачиваться, что вроде ошибся. По понятиям я должен был подойти к «смотрящему» и дать ему весь расклад: обвинить Хохла в интригах, позвать очевидцев. Если бы разобрались, его наказали бы максимум пощёчиной. Привыкнув разбираться с оскорбившими меня самостоятельно, я дал этой твари в бороду. Но, взбешённый, не рассчитал и свернул ему челюсть. Тут смотрящий начал выступать: какое я имел право на человека руку поднимать!.. В принципе, он был прав, но я не стал «включать заднюю» и сказал, что не вижу в той мрази человека. Поведи себя «смотрила» правильно, и мне пришлось бы плохо — могли бы всем коллективом поломать. Но этот неопытный Гурген, обращаясь ко мне, выругался матом. Здесь уже я наехал на него: «Ты кого материшь?» Он начал оправдываться. Я долго возмущался. Разошлись краями. А потерпевшего сделали виноватым и отправили в больницу.