Генри Мортон - Лондон. Прогулки по столице мира

«Скаймастер» приземлился на самой окраине Лондона, и нам пришлось почти полтора часа добираться до того места, откуда мы смогли рассмотреть купол собора Святого Павла.

На смену летним дождям внезапно пришла немилосердная жара. В мгновение ока Лондон стал совсем другим. В безоблачном небе светило солнце, и панорама зданий отличалась фотографической четкостью работ Каналетто.

Лондонский климат весьма изменчив, и поэтому им невозможно пресытиться. Посреди зимы вдруг наступает весенний денек, который вообще может оказаться лучшим днем в году. В промежуток между двумя ливнями может вклиниться целая неделя жары, что, впрочем, тоже покажется вполне уместным. Однажды, во время одного из таких метеорологических переходов, я подумал, что Лондон никогда не выглядел столь изумительно, как под снежным покровом.

Эта неожиданная жара, которая наступила после нескольких дождливых недель, не могла не придать городу особого очарования. Небо над Риджент-стрит и Пиккадилли было таким же ясным, как небо над Римом. Ставший в то утро и вправду римским городом, Лондон имел гордый и величественный вид. В эпоху, когда империи уже вышли из моды, он выглядел как имперский город.

Я сел в омнибус на Пиккадилли и поехал к Английскому банку.

С Хэймаркет мы выехали на Кокспэр-стрит. В тот момент, когда мы проезжали мимо Национальной галереи, механик в служебном помещении под Трафальгарской площадью включил фонтаны. Две струи взметнулись в залитое солнечным светом небо и, достигнув расчетной высоты, с шумом обрушились вниз. Это повторяющееся изо дня в день событие вспугнуло голубей, таких же откормленных и пухлых, как голуби с венецианской площади Сан-Марко. Все они тотчас вспорхнули и, пару раз облетев вокруг колонны Нельсона, вернулись на прежние места. Переставляя свои багрово-красные лапки, птицы стали вразвалку приближаться к сидевшим на корточках провинциалам, которые держали в руках мешочки с высушенным горохом.

Да, подумал я, сегодня утром Лондон выглядит изумительно..

Между тем нам пришлось замедлить скорость, так как движение было весьма плотным. Я перевел взгляд на ту часть площади, к которой примыкал Стрэнд. У светофора скопилось множество красных автобусов, ожидавших разрешающего движение сигнала. Некоторые из них вскоре должны были помчаться по Уайтхолл-стрит в направлении Вестминстера. Там, между узкими проходами, разделяющими дома, можно было разглядеть здание парламента и циферблат Биг Бена. Другим предстояла поездка по прилегающему к центру участку Риджент — стрит в направлении Пиккадилли и далее, в западную часть города. Мимо омнибусов, ждавших, когда им будет позволено возобновить движение, проплывали потоки машин. Некоторые двигались в направлении Нортумберленд-авеню и набережной Темзы, другие в сторону Уайтхолл-стрит, арки Адмиралтейства и далее, в направлении Мэлл. В конце этой широкой, прямой дороги расположен Букингемский дворец. Установленный на его крыше королевский штандарт безвольно обвис в неподвижном горячем воздухе.

Солнце освещало всю панораму, в которой преобладали красный, белый и черный цвета. Именно эти цвета характерны для Лондона: красный — цвет омнибусов, телефонных будок, фургончиков Королевской почты и мундиров гвардейцев; черный же и белый — два цвета портлендского камня, из которого возведены стены лондонских зданий: одна его сторона абсолютно белая, а другая покрыта черными вкраплениями. Таков Лондон, и другого такого города не найдешь во всем мире.

Зажегся зеленый свет, и мы продолжили движение, но вскоре на мгновение остановились у вымощенного камнем кладбища церкви Святого Мартина-в-полях. Я подумал о том, что в похоронные книги этой церкви занесены имена Нелл Гвин и Чиппендейла. Ощущение живой истории в какой-то степени объясняет секрет очарования Лондона. Мы повернули на Стрэнд в районе Чаринг-Кросс. Мысленно переместившись на шесть с половиной столетий назад, я оказался у креста, установленного в районе Чаринг. Он стоял там, где начинается Уайтхолл-стрит и где теперь находится статуя Карла I. Этот крест обозначал место, где можно было остановиться на отдых, и был последним из всех крестов, установленных Эдуардом I на маршруте следования процессии, доставившей гроб с телом его супруги, королевы Элеоноры Кастильской, из Линкольншира, где она умерла, в Вестминстер. Затем, вспомнив, что они оба принимали участие в одном из крестовых походов, я подумал о крепости Акра в Палестине и мимоходом подивился, вправду ли Элеонора, как гласит легенда, пыталась высосать яд из раны на руке мужа. К действительности меня вернул мужской голос, сообщивший кому-то, что едет в биоскоп. Это навело меня на мысль, что он из Южной Африки [1] Биоскоп — одно из устаревших (ср. «иллюзион» и др.) названий кинотеатра. Это слово используется в значении «кинотеатр» в некоторых региональных диалектах английского языка — в частности, в южноафриканском и индийском. — Примеч. ред. . Итак, от Нелл Гвин, Чиппендейла и крестовых походов до Кейптауна!