Яков Белицкий - Пу3шечная улица, 9

Никифоров перевел ее подзаголовок: «Торопитесь делать добро!» Но на надгробном камне на старом московском Введенском кладбище и на памятнике в переулке Мечникова эти слова звучат чуть по-другому, так, как без малого шесть десятилетий слышала их из уст Гааза вся Москва — ив больничных бараках для бесприютных, и в залах барских особняков: «Спешите делать добро!..» Памятник, кстати, делал знаменитый Николай Андреев — в один год с памятником Гоголю для Арбатской площади. За памятник Гаазу, как сообщала газета «Русский врач», «скульптор II. А. Андреев ничего не взял». Это был его подарок городу, дань памяти «святому доктору».

Память о Федоре Петровиче, прожившем, по выражению А. П. Чехова, «чудесную жизнь», была долгой. Еще в конце двадцатых годов, как свидетельствуют первые советские справочники по Москве, в Сокольниках существовал детский дом имени Гааза. Существовала и водолечебница его имени на Кавказских минеральных водах (в 1809—1810 годах он ездил по Северному Кавказу, открыл и описал целебные источники, вокруг которых и появились всемирно известные курорты).

Под стать духовному облику Гааза и история его единственного прижизненного портрета. Про этот портрет Кони пишет так: «Гаазу было тягостно всякое внимание лично к нему. Поэтому он, несмотря на настойчивые просьбы друзей и знакомых... ни за что не дозволял снять с себя портрета. Сохранившийся чрезвычайно редкий портрет его в профиль нарисован тайно от него художником, которого спрятал за ширму князь Щербатов, усадивший перед собой на долгую беседу ничего не подозревавшего Федора Петровича».

Позже этот портрет работы К. Кунилакиса был издан на почтовой открытке, которая давно уже стала редкостью.

Однако же пора вернуться на Пушечную улицу.

Мы покинули ее в то время, когда Пушечный двор был перенесен ради безопасности на берега Красного пруда, а камень его стен употреблен на сооружение Яузского моста. И образовался пустырь, быстро застроенный деревянными домишками, которые в пожар 1812 года поголовно выгорели.

На этот пустырь обратили внимание отцы города. И вот по какому случаю. После завершения войны с Наполеоном Александр I, давший обет возвести храм в честь победы, поручил узнать мнение московского генерал-губернатора о том, какое место полагает он пригодным для такого строительства. И граф Ф. В. Ростопчин 21 февраля 1814 года поделился с крупным сановником А. Д. Балашовым следующими соображениями: «Если... собор Спаса соорудить на площади Петровской, то снять должно театр. Другие же для сего здания ме-ста: 1. ...Пушечный двор. 2. У Красных ворот, где был дом 1атищева, сгоревший и назначенный под площадь».

Итак, отдавая предпочтение одной из центральных осковских площадей, Ростопчин все-таки пытается подвести своего адресата к мысли, что строить надо на свободных местах, не разоряя того значительного, что уже было сделано предшествующими строителями. Мысль здравая, но, увы, и в наше время не всегда принимаемая во внимание...

В городе не обойтись без потерь, беда только, когда рушат без смысла, а еще горше, когда на месте того, что давно стало уже достопримечательностью, возникнет вдруг к нашему горестному изумлению какой-нибудь скороспелый уродец... Но это — разговор долгий и особый.

Храм, как известно, соорудили в конце концов на берегу Москвы-реки, архитектором был К. А. Тон — о нем в этой книге речь дальше, а здесь, на Пушечной, дом бывшего Артиллерийского депо с 1838 года числится за титулярным советником Саввой Васильевичем Смирновым.

Судя по хранящимся в архиве планам, новый владелец больших изменений в это здание не вносит, ограничившись самыми необходимыми переделками с целью приспособить дом под жилье. Й сдает жилье внаем.

В 1839 году здесь поселяется Михаил Степанович Гастев, автор уже упоминавшегося на страницах этой книги историко-статистического труда о Москве. Он, кстати, и пишет его здесь, имея каждодневную возможность лицезреть из окон бывшие владения Пушечного двора.

В 1842 году владельцем дома становится коммерции советник Василий Суровщиков, а снимает его А. И. Ре-не-Семен — коллежский асессор, как значится он в документах о найме, состоящий в качестве арендатора типографии при Медико-хирургической академии.

Август Иванович был также книгоиздателем и книгопродавцем, и переезд его с Кисловки, где он довольно длительное время обитал, на Софийку объясняется многими обстоятельствами. Первое и самое простое — быть поближе к академии, которая располагалась на Рождественке Но дело не только в этом. Уже с конца XVIII в^ека Пушечная улица по праву начинает делить с соседним Кузнецким мостом добрую славу книжного пристанища.