Хаим Гинот - Книга для родителей. Как преодолеть проблемы переходного возраста

Семнадцатилетняя Барбара с отчаянием говорит о своем возрасте:

– Каждый день я спрашиваю себя, почему я не тот человек, которым хотела бы быть. Я не в ладу с собой. Я темпераментна и капризна, у меня часто меняется настроение. Я притворяюсь, чтобы люди не заметили этого. Это то, что я ненавижу больше всего в моей жизни. Я всегда поступаю не так, как хочу на самом деле.

Вообще-то я – дружелюбный человек. Но мои преподаватели считают меня неприветливой и безразличной. Я так их всех ненавижу, что хочется сказать: «Идите к черту, высокомерные эгоисты. Я отношусь к вам так же, как и вы ко мне». Когда я общаюсь с людьми, которые мне доверяют, у меня все ладится. А когда я с теми, кто видит меня как часть механизма, я становлюсь глупой. Я очень хочу, чтобы со мной рядом был тот, кто сможет принять меня такой, какая я есть.

Потребности подростка срочны и не терпят отлагательства. Но подобно голоду или боли, их невозможно выразить словами, их можно только ощутить. Родители могут помочь только тем, что будут терпимо относиться к его неугомонности, уважать его одиночество и смирятся с его недовольством. Лучшая их помощь – не читать морали и не увещевать. Поэт Халиль Джибран пишет: «Хочешь поистине быть добрым – не спрашивай у голого, где его одежды, а у бездомного, что случилось с его домом».

Подростки не нуждаются в понимании. Любой конфликт для них уникален. Им кажется, что их чувства новы и индивидуальны, что никто никогда не ощущал ничего подобного. Им неприятно слышать, когда говорят: «Я хорошо понимаю, что ты чувствуешь. В твоем возрасте я чувствовал то же самое». Они страдают от мысли, что их видят насквозь, что они наивны и просты, тогда как их чувства такие сложные, таинственные и непостижимые. Определить, когда подростку требуется понимание, а когда лучше промолчать – трудная и деликатная задача. Грустно, но факт, что наша мудрость и жизненный опыт в глазах подростка не имеют никакой ценности.

Говорит отец одного юноши: «Мой шестнадцатилетний сын – симпатичный парень, но выглядит как уродливая девчонка. Его длинная прическа сводит меня с ума. Это выглядит смешно, но мы воюем из-за этого каждый день».

Вот слова матери девушки: «У моей дочери полный шкаф вещей, в которых она выглядит как королева. Но она носит уродливый свитер под горло с розовыми бусами. У меня нет сил на нее смотреть».

У подростка есть тысячи способов выразить свой протест. Когда пятнадцатилетняя девушка отказывается носить шелковые юбки, а надевает рваные джинсы, это значит, что она протестует. Когда шестнадцатилетний юноша отказывается от новых ботинок и носит старые сандалии, это означает, что он восстает. Они выражают действием то, что певец Боб Дилан выразил словами:

В своих ответных действиях мы должны проводить границу между терпимостью и разрешением, между согласием и одобрением. Мы многое терпим и мало что разрешаем. Врач не отказывается от истекающего кровью пациента потому, что ему неприятен вид крови. Он относится к нему терпимо, не выражая ни одобрения, ни радости. Он просто принимает его как есть. Точно так же и родители могут терпимо относиться к нежелательному поведению своих детей, не выражая по этому поводу никаких мнений и не применяя к ним никаких санкций.

Отец одного юноши, раздраженный длинными волосами сына, сказал: «Извини, сынок. Твои волосы – это твое дело, но мой желудок – это мое дело. Я могу мириться с твоей прической после завтрака, но никак не до него. Поэтому завтракай, пожалуйста, в своей комнате».

Это замечание оказалось действенным. Отец продемонстрировал уважение к своим собственным чувствам. Сыну была предоставлена возможность продолжать свой неприятный, но невинный бунт. Если бы отец приказал ему изменить прическу, он бы уничтожил не прическу, а символ самостоятельности и протеста. На смену этому проявлению протеста могло прийти еще более нелицеприятное поведение юного бунтовщика.

Вот пример реакции, которая ни к чему не ведет.

М и с с и с Б.: «На прошлой неделе мой муж просто вышел из себя. В пылу гнева он разбил гитару нашего сына, разорвал его психоделические плакаты и расшвырял его постель. Затем он потащил сына в ванную. Я ужасно испугалась – все смешалось. Я не знала, что делать и что говорить, ушла в спальню и закрыла дверь. Когда я вышла, сын ушел, а мой муж был в ярости. Я сказала: «Куда мы от этого денемся?» Мой муж крикнул: «Не знаю, и меня это не волнует». Но его это волнует, и он боится до смерти».