Валентина Иванова - О красоте профессии воспитателя, или Беседы обо всём на свете

Жизнь в детских садах резко поменялась в пятидесятых, когда стали вводиться занятия, разработанные Усовой, когда вышла книга с её конспектами, когда занятия вышли на первый план.

И первое время у нас в Ленинграде проводились очень интересные занятия.

Но у ленинградских методистов была такая присказка: «Занятия и конспекты очень хороши – но сперва посмотрите, готовы ли дети, ваши дети заниматься по этому конспекту». Усова-то надеялась, что подход к занятиям будет именно такой.

Понимаете, как получилось: были военные дети, они требовали особого отношения. По-другому было невозможно. Да и первые послевоенные тоже. И у воспитателей сложился огромный опыт индивидуальной работы.

Глядя на эти результаты, Усова поняла, что, опираясь на них, можно проводить очень серьёзные занятия. То есть её идея занятий и сложилась именно потому, что была наработана педагогическая культура – и эту культуру считали как бы само собой разумеющимся явлением, которое можно ещё замечательно усилить.

И первые годы занятия успешно пошли, потому что были те воспитатели, которые помнили подходы к детям.

Но когда занятия стали широко внедрять – время-то пришло уже другое. Дети приходили уже мирные, благополучные, с ними вроде как полегче – необходимость искать особого пути к каждому уже не выглядела такой очевидной…

И пришли новые воспитатели, их уже в пединститутах учили, ориентируясь на занятия, а не на поиски подходов к детям.

И все стали обсуждать только занятия, занятия, занятия…

На этом фоне обрушилась новая беда. В пятидесятые годы было очень мало первоклассников. И в сады пришли учителя. И они занятия перевернули по-своему, они решили, что занятие – это всё равно, что урок.

И несколько десятилетий приходящие из педучилищ юные воспитательницы и не представляли, что значит «работать индивидуально». Они приобретали опыт культуры дошкольной работы только в том случае, если им повезло с коллегами.

В результате с занятиями стало уж совсем не получаться. И потом, в шестидесятые, пошла обратная волна: «Не получается? Работайте творчески. Это вы творчески не работаете – поэтому не получается. Пишите сами себе конспекты».

Так и чередовались эти две волны: «Работайте творчески!» и «Внедряйте предусмотренные занятия!»

А ведь если занятие – это как урок, то у воспитателя неизбежно возникает задача: первым делом детей усмирить, обеспечить дисциплину и неподвижность. А «творческий» ли у него конспект, или нетворческий – дела не меняет.

В результате та жуткая закованность детей, та неестественность их поведения, с которой мы мучительно боролись в блокаду, словно превратилась потом в желанную дидактическую цель для воспитателя.

– Сегодня чиновники утверждают, что программу дошкольного образования вполне можно преподать и за несколько часов в день. А группы полного дня – это роскошь, почти пережиток. Быть может, они правы?

Так они же все считают, что нужно только заниматься. А нам хочется, чтобы ребёнок жил. Не занимался, а жил; отсюда же возникает развитие, а не из того, что мы с ним два часа в день что-то изучаем.

Вот ребёнок пришёл. Он знает, что со мной пообщается, что-то интересное получит. Всегда на столе что-то приготовлено такое, о чём он сможет узнать. Потом он поиграет.

Если младшая группа – тут очень много значит даже то, как он будет мыть руки. Это же такое дело! Намочить ладошки, потом воды набрать, взять мыло, лотом сделать перчатки на каждый пальчик. Сегодня у него получилось – он радуется. Говорит: «У меня перчатки!» Очень хорошо! А завтра вдруг не получится? ещё нет уверенности. Он же делает всё это в первый раз, ну пусть во второй. Вот эта вот неуверенность – она присуща всей младшей группе. И всё время ребёнка нужно вести. Ему всё время важна оценка.