Катерина Кацнельсон - Мой сын, аспергер

Вечером того же дня я позвонила Хауарду, сообщила, что меня отфутболили, и рассказала ему обо всех подробностях собеседования.

– Ну так как? – спросил он меня по телефону: – Ты выйдешь за меня замуж?

– А почему бы и нет? – ответила я.

Через несколько месяцев мы встретились снова. На сей раз – у моих друзей в Варшаве, где сразу и обручились.

И так случилось, что в январе следующего года Хауард приехал в Минск второй раз и самолично вытащил меня из Беларуси. Штурм посольства закончился получением брачной визы с трёхмесячным сроком годности. Либо за это время ты добропорядочно выходишь замуж, либо давай-ка, девушка, обратно, пора и честь знать.

Итак, в конце февраля я вошла в самолёт в Минске и вышла из него в Лондоне. И в конце апреля мы таки поженились. Как казалось, на долгую и счастливую совместную жизнь.

Но чёрта с два.

Недолго музыка играла.

Через два года у нас родился Робин.

"Вниз по кроличьей норе"

Последние два месяца беременности были для меня сущим адом. Внутренние поверхности обеих ног внезапно, за одну ночь, покрылись мелкой жгучей сыпью неизвестного происхождения. Врачи были в недоумении. Все опробованные медпрепараты сработали в ноль. Я не могла спать по ночам, с трудом шевелила поршнями и, в общем и целом, совершенно не могла свести ноги вместе. Два месяца = 60 дней = 1440 часов = 86400 минут адского ада.

Но вот, наконец, отошли воды. Вскакиваем в машину, мчимся в роддом. Шейка матки не раскрыта. Врачи отправляют меня обратно домой: либо на 48 часов, согласно британскому медпротоколу, либо до наступления схваток. То, что случится первым.

Я агонизировала дома, казалось, целую вечность. К чёрту! Назад в роддом! Шейка матки по-прежнему недораскрыта, хотя схватки взрываются регулярно и в полную мощь. Уже не могу ни ходить, ни стоять. Медперсоналу пофиг. Никто не обращает внимания. В итоге, я родила с недораскрытой шейкой матки, вопреки утверждениям великих учебников врачевания. По крайней мере, так мне сказали в роддоме.

По сей день меня свербит мысль о тяжести потенциального ущерба для младенца, ежели стандартный британский медпротокол гласит, что это нормальный борщ, когда дитя плотно застряло вниз головой в родовом канале матери на целых 48 часов, и в его мозг под давлением приливает кровь. Особенно, если вышеупомянутая мать не может похвастаться крупной задницей.

"Забил заряд я в пушку туго".

Но в конце-концов, младенец таки выбрался наружу. Здоровый неповреждённый малыш, естественные роды. Ура!

Он родился с сильно вытянутой головой, наверное, в результате застрялок в родовом канале. И одна вещь просто вынесла мне мозг. Малыш родился с лицом моего отца. Не с моим лицом. Не с лицом своего отца. А с лицом своего дедушки. Очень чёткая генетическая матрица.

Мы выбрали имя "Робин" задолго до рождения сына. Но, явившись на свет, он был совершенно не похож на "Робина". Имя не шло к его лицу. И всё это время безымянный малыш дико орал, метался из стороны в сторону и отказывался от груди. На исходе ночи две медсестры пожалели меня и забрали яростно орущее дитя к себе в ординаторскую, чтобы я могла немного поспать.

На следующее утро жгучая сыпь исчезла с моих ног бесследно, как будто её никогда и не было. Меня беспокоила навязчивая мысль, что она каким-то образом "ушла" в ребёнка…

Вечером следующего дня, после практического курса по купанию детей, нас с малышом выписали из больницы домой, чтобы мы могли сполна насладиться семейным счастьем. По крайней мере, мы так считали. К тому времени лицо ребёнка изменилось и "приняло" выбранное ранее имя.

Итак, нашего сына зовут Робин.

Два дня, полёт нормальный.

"Лишение сна – это противозаконный метод пыток, запрещённый Женевской конвенцией и международным судом"

Проходили дни и недели, но наше дитя не прекращало орать. Я с самого рождения кормила его грудью, и, по моим понятиям, это не могло быть иначе. Я никогда не понимала концепцию вскармливания человеческого детёныша искусственной смесью, особенно если натуральный продукт доступен бесперебойно и в изобилии. Искусственная смесь не соответствует потребностям человеческого детёныша. Она допустима лишь в качестве плана Б, когда материнская производственная линия почему-то не запустилась во время родов.

Робин брал грудь, но почти сразу её выплёвывал. Он был однозначно голоден, но почему-то не мог принимать моё грудное молоко. Мы не могли положить его в кроватку, ему явно было больно лежать. Он был перманентно загазован, в животике постоянно булькало, и нам приходилось всё время держать его вертикально на руках. Из-за этого мы не могли использовать обычную детскую коляску и практически с самого рождения должны были размещать его полу-вертикально в сидячей коляске или в "кенгуру". У меня начались сильные боли в пояснице из-за недостаточной эластичности сухожилий, растянутых за время беременности и родов, и они так никогда и не вернулись в прежнее состояние. Спина до сих пор эпизодически даёт о себе знать, но уже не настолько проблематично.